- Я буду в детской. Если что, - строгий взгляд на приподнявшего от удивления брови Романа, - кричи.
И она скрылась в детской, прикрыв дверь, но оставив маленькую щелочку. На всякий случай.
- Ну, проходите, - сказала она, пропуская мужчину вперед себя на кухню, и последовала за ним, - Поговорим.
На небольшой, но уютной и чистой кухоньке, Роман смотрелся как-то нелепо. Он втиснулся на какой-то кукольный, как он подумал, стул между холодильником и столом и, сложив руки перед собой, посмотрел на Ирину.
Она стояла, опершись о кухонную тумбу с раковиной, сложив руки на груди и внимательно за ним следила. Как только он посмотрел на нее, она, не меняя позы, спросила:
- Чай? Кофе? - о, нет, сейчас она отнюдь не была радушной хозяйкой и вовсе не предлагала незваному гостю угощения. Каждое из этих двух слов буквально было выплюнуто с вежливой холодной полуулыбкой и кричало в самое его лицо «Убирайся из моего дома!»
- Кофе, пожалуйста, - тем не менее ответил Роман. Ему нужно было чем-то занять едва ли не трясущиеся в волнении руки, да и промочить горло для предстоящего разговора тоже не будет лишним.
С затаенным интересом, он следил за тем, как Ирина насыпает в большую цветню кружку две чайные ложки самого простого растворимого кофе, заливает его кипятком и ставит перед ним, придвинув сахарницу, и немного извиняющимся тоном, - хотя, конечно, ему показалось, - говорит:
- Молока нет.
Ни один мускул не дернулся на его лице, когда горло обожгла эта кислая бурда, несмотря на то, что была щедро разбавлена сахаром. Наверное, никогда в своей жизни он не пил растворимый кофе. И тем не менее, Волков исправно пил его, цедя мелкими глотками.
- Меня зовут Волков Роман Андреевич, - представился он и наклонил чуть вперед голову, будто здороваясь, как только Ирина заняла место напротив него. - Я действительно являюсь отцом Валентины. Прежде, чем вы начнете меня судить и задавать вопросы, позвольте я расскажу вам, как и почему случилось то, что в итого привело меня к вам.
Ирина молча слушала. Разговор и правда предстоял долгим и сложным. Она по привычке согнула одну ногу в колене и поставила не него подбородок - так было удобней подолгу сидеть на одном месте.
На стене в зале размеренно и громко тикали часы, Лариса в соседней комнате укачивала Люшку, руки грела чашка с зеленым чаем, а Ирина слушала непростую историю отца ее дочери.
Глава шестая
Я устало потерла глаза и помассировала переносицу. Кажется, у меня вот-вот разболится голова.
История, рассказанная Романом, была не нова, однако, я никогда в жизни не могла представить, что стану ее непосредственным участником. В голове роилась жужжащая, как растревоженный улей, куча мыслей, диаметрально противоположных друг другу.
Что делать с новоиспеченным родителем дочери я не знала. С одной стороны, я могла бы с криками выставить его вон - по сути, он мне никто, да и для дочери моей, грубо говоря, тоже. Имя его не было указано при регистрации младенца после рождения, и все, что связывает его сейчас с Валетниной - это некоторая часть ДНК.
Я бы, наверное, так и сделала, если бы не было той «с другой стороны». Роман, как выяснилось, о дочери не знал. И причины тому были более веские, чем банальное провел ночь с женщиной - она и залетела.
Диагноз бесплодия - штука, конечно, не смертельная, но нормальному человеку, желающему иметь семью и детей, он является довольно сильным психологическим стрессом. Поэтому о существовании Люшки Роман не то, что не знал - он даже не мог допустить об этом мысли.
В проблему матерей и детей, он сильно вдаваться не стал, тем не менее, в целом описав ситуацию с биологической матерью малышки. Ситуация эта оказалась на диво неприятная и мне до конца непонятная не потому, что было сказано максимально мало информации, а потому, что понять мотивы сделанного некой Маргаритой, я никак не могла.
Хотя, опять же, на все это я смотрю со своей колокольни, как женщина, которая хотела иметь детей, но, увы, просто не получилась. С Маргаритой, все могло быть иначе - может быть, она не желала этого ребенка, может быть, это порицалось бы ее семьей... мало ли причин тому, что матери оставляют своих детей в роддомах?
Тем не менее, я, как бы странно это не звучало, испытывала к этой незнакомой мне женщине благодарность. Благодарность за то, что позволила мне воплотить мои мечты в жизнь, за то, что позволила мне обрести смысл жизни, воплотив его в крохотной голубоглазой малютке.
С Романом мы так ни о чем конкретном не договорились. Хотя, о чем вообще можно было бы договариваться в данной ситуации? Лариса потом не раз неодобрительно качала головой, повторяя, что надо было мне гнать этого папашу поганой метлой. Что он наврал мне с три короба, а я уши то и развесила. Но мне казалось, что мужчина говорит вполне искренне. В противном случае, для чего бы ему понадобилось искать дочь? Алименты с него никто бы никогда не требовал, ведь как отец он не заявлен ни в одних документах, да и не надо было мне это. Если честно, мне было вообще наплевать на то, какие у моей малышки биологические родители. Единственным поим условием при усыновлении Валентины, было требование гарантии, что горе-родители не одумаются и не потребуют своего ребенка обратно.