- Нет, нельзя аборт уже, - Рита отрицательно махнула головой. - Рожать. - зрачки Стаса в шоке расширились, он открыл было рот, чтобы сказать ей все, что думает об этой смертнице, но Рита его перебила, - Мне повезло. Живот почти не заметен, ты сам видел. Я говорила с моим врачом, она сказала, что на седьмом месяце иногда уже рождаются дети. Я сделаю Кесарево и все будет хорошо!
- Каким образом ты это провернешь? - Стас прикрыл глаза. Что за бред?! - Это же серьезная операция, ты потом неделю будешь в больнице лежать! А шрам?
- Я все продумала, - глаза девушки лихорадочно заблестели. Она облизнула пересохшие губы и улыбнулась какой-то безумной, счастливой улыбкой. Стас едва не выдернул руку из ее пальцев. Кажется, он почти испугался. Но за себя ли?
- Когда придет более-менее безопасный срок, я «уеду в санаторий». Просто отдохнуть. - продолжила Рита, - И все! Никто ничего не узнает. А шрам, ну..., например, можно сказать, что в санатории у меня случился приступ аппендицита и меня прооперировали. Этим же можно прикрыть слабость.
- А что ты собралась делать с ребенком? - обреченно спросил Стас, понимая, что он вляпался по самое «не хочу».
- Отказная, естественно, - Рита пренебрежительно фыркнула, будто он задал самый глупый из всех возможных вопросов, и передернула плечами. - Зачем он мне нужен?
- Ты понимаешь, что это ребенок? Живой человек? - Стас не мог объяснить своих чувств. С одной стороны, он прекрасно понимал желание сестры избавится от ребенка и в какой-то степени даже поддерживал его, однако, все в глубине душе его что-то гложило. Что-то, будто маленький въедливый червячок, прогрызало себе путь наружу, через легкие, сердце, кости. Шевелилось в самой середине солнечного сплетения, извивалось, не давало покоя.
Рита вздохнула и каким-то изменившимся, вмиг повзрослевшим взглядом посмотрела в его глаза.
- Все я понимаю, Стас. Что ребенок, живое существо. Но... - она замолчала, подбирая слова, - он - ошибка. Которой быть не должно. Этого, - она почти нежно провела рукой по животу, - не должно было случиться. Но оно случилось. С другой стороны, он ведь выживет. Возможно.
- Возможно?
- Седьмой месяц, - пояснила Рита брату. - Я сделаю Кесарево на седьмом месяце. Говорят, такие дети выживают даже лучше, чем рожденные на восьмом месяце. Если повезет - он останется жив. Но, знаешь, - она снова посмотрела Стасу в глаза, - мне, на самом деле, все равно. Выживет ли, или нет, можешь мне поверить, меня это нисколько не тронет. Я не испытываю к нему никаких чувств, кроме ненависти. Что уж говорить о материнской любви?
- Почему ты его так ненавидишь? - теперь Стас сам сжал тонкую руку сестры в своих ладонях, присев на край кровати. Рита не ответила, а он терпеливо ждал ответа.
Как обычно бывает, правильные мысли приходят совершенно случайно. И вовсе не стой стороны, откуда их ждешь. Так, ожидая ответа сестры, Стас думал о ребенке. Почему то, в его мыслях появился больной интерес, что с ним будет? В какой приют он попадет? Или в какую семью его отдадут? Что с ним будет, нем он вырастет? Или же этот ребенок и вовсе не сделает своего первого в жизни вдоха?
Все эти странные, противоречащие мысли внезапно сформировались в одну-единственную, но настолько яркую и ясную, что Стас замер и расширившимися глазами, словно только-что прозрел, посмотрел на сестру.
- А кто отец?
- Отец... - передразнила его Рита, неприязненно скривившись. Естественно, она не хотела говорить, кто. Не только в слух, но даже в мыслях она пыталась не произносить так ненавистные ей и так любимые ею имя и фамилию.
- Ты, кажется, сказала, осталось два месяца? - Стас не захотел ждать ответа и сам пошел по логической цепочке, рассуждая в слух. Два месяца до срока - семи. Значит, прошло пять - чуть меньше полугода. Это время, когда ты разошлась с Волковым... Так кто? Он или тот хахаль, с которым ты ему изменила?
Честное слово, Стас малодушно подумал о том, что ему очень хочется услышать именно второй вариант ответа. Это могло бы избавить его от тех проблем, которые будут, если верным окажется ответ первый.
- Считать разучился? Я уже месяц, как была беременна, - Рита не стала называть имя, но ее слова итак дали четкий ответ на его вопрос.
Твою же мать.
- Мне что, действительно набить ему морду? - удивленно спросил он. Ему не верилось, что Рома мог так поступить с его сестрой.
- Не-ет, - вдруг довольно протянула Рита, - он не знает!
И улыбнулась, смотря на растерянного брата.
- Сюрпри-и-з! - едва не засмеялась, смотря на ничего не понимающее его лицо. - И не узнает! - вдруг серьезно сказала она и в упор посмотрела на Стаса. - Ведь не узнает?