— Что я говорил? Нет ничего лучше прощального секса.
Она резко отвела его руку.
— Что такое?
— Какая же я дура! Ты опять добился своего. Ты с самого начала все рассчитал. Ну, ты и негодяй!
Он с трудом отвлекся от курсирования вдоль ее бедер:
— Тебе же нравится…
— Ты опять меня соблазнил.
— Ну, и?..
Она бросилась на постель и закрыла голову подушкой.
— Подожди. Стриптиз продолжается.
— Я так не могу. Это не жизнь, а сумасшедший дом. Не могу я с тобой спать, как ты не понимаешь! Завтра ты уедешь, и мне будет еще хуже.
— Да что же это такое! Вечно ты меня делаешь виноватым. Ты что, разве сама не хотела?
— Ну, что ты заладил… Опять мы орем друг на друга. — Режин заново поняла, что жутко устала и что ее жизнь — череда катастроф. Она встала и надела кимоно. Антонио вздохнул и отвернулся.
— Чего ты дуришь? — бросил он из-за плеча.
Она помолчала:
— Я не знаю. Я не хотела ссориться.
— Ты всегда начинаешь, — в который раз заметил Антонио.
— Неправда!
— Правда. Всегда, как сейчас.
Она оскорбленно замолчала. Никто не двигался и не говорил ни слова. Режин нарушила молчание:
— Антонио… Тебе нельзя здесь оставаться.
— Ладно. Я старался, как мог. Не хочешь — не надо. То ты загораешься, то опять начинаешь на меня орать благим матом. Сколько можно? Я пошел. Прощай. Желаю тебе когда-нибудь с собой разобраться.
Антонио стоял в освещенном пролете лестницы старого дома, где жила Режин. Она сидела на ступеньках. Мамаша с двумя детьми вошла в подъезд. Спящего младенца она вынула из коляски, хнычущего отпрыска постарше тянула за руку. Она удивленно взглянула на странную парочку, притулившуюся на лестнице, вместо того чтобы выяснять отношения дома.
— Режин, все в твоих руках.
— Я совсем запуталась, не знаю, что со мной.
— Тут я не могу тебе помочь.
— Может, попробуем еще раз?
— Чтобы ты меня через пять минут спустила с лестницы?
— Ничего такого не будет.
— Знаю я твои обещания.
— Это несправедливо!
У него было бесконечно усталое, несчастное лицо.
— Ты хочешь, чтобы я поклялась навеки остаться с тобой?
— Было бы неплохо, если бы ты продержалась хотя бы пару часов.
— Я продержусь. Пожалуйста, побудь со мной сегодня. Это будет наша последняя ночь. А потом — уезжай в свою Испанию.
Глава 15
Они любили друг друга много раз. Антонио насыщал Режин с такой энергией, будто, соединясь телами, они могли срастись, как сиамские близнецы. Вновь и вновь проникая в ее естество, он надеялся зацепиться, как эмбрион, остаться там, привязать ее к себе настолько, чтобы она уже никогда его не покинула.
— Все, что у нас есть, это наша страсть, — проговорила Режин, обессиленно вытягиваясь рядом с ним.
— У нас есть все, что нам нужно, — возразил он, снова привлекая ее к себе. Он покрывал ее лицо поцелуями и повторял:
— Разве ты не видишь, как мы богаты?
— Ты — потрясающий любовник, Антонио. У меня никогда не было такого мужчины. Так занимаются любовью с самой красивой женщиной на свете.
— Ты и есть самая красивая.
— Перестань расточать комплименты, Дон Жуан несчастный.
— Но я говорю правду. — Он продолжал целовать ее лицо, руки, шею, с каждым поцелуем все больше боясь, что скоро у него ничего не останется, кроме воспоминания об этом.
— Я хочу спать. Как же я устала…
— Не засыпай, прошу. Это наша последняя ночь. Режин… Режин?
Начинало светать. Антонио бессонно метался. В постели она была великолепна, так бывает только в счастливом сне. Но с наступлением дня он не знал, что о ней думать. Еще никогда он не был так несчастен из-за женщины. Он любил ее, но оказалось, что любовь — самая страшная боль, которую ему когда-либо довелось испытать. В его душе жили песни его народа с их душераздирающими страстями и трагедиями. Но до сих пор он думал, что песни — это песни. Он не связывал их с жизнью и с собой.
Она спала, и у него сдавливало сердце, когда он смотрел на ее безмятежное лицо. Через два часа он должен быть в аэропорту, а еще надо забрать вещи и рассчитаться за комнату. Разбудить ее? Или лучше уйти, не прощаясь? Может, так будет легче?
Она неожиданно открыла глаза:
— Антонио… Ты одет?
— Мне нужно идти.
— Уже?
Она закинула руки ему на шею и притянула его к себе.
— Ой, не надо…
— В последний раз, — проговорила она сонно и просунула руки ему под майку.
— Прошу тебя… Я опоздаю. Давай простимся сейчас.