- Ко мне это относится?
- К Вам, Жанночка,- Альберт Иванович весь подался вперёд, сглатывая слюну,- к Вам, Жанночка, это очень даже относится.
- А ваша курочка?
- Курочка?
- Ну да, Вы же сказали, что отпускаете нас к петушкам, а ваша курочка, ждёт вас дома?
Альберт Иванович выпрямился и поправил сбившуюся маскировку на лысине. В голове у него, неожиданно, зазвучал командный голос Галины Тарасовны:
- Без майонеза и огурцов, домой не возвращайся.
- Так точно, Галя,- сказал он вслух.
- Что Вы сказали? - спросила Жанна.
- В общем, с новым годом всех,- сказал растерянно главбух,- и смотрите мне...
- Не будем, дружно ответила бухгалтерия.
2
Гл 2
Василиса возвращалась домой, повесив голову. Ну, что же он не звонит. Может у него появилась другая женщина? Да нет, он же говорил, что любит. Она вошла в метро, встала на эскалатор. А вдруг с ним что-нибудь случилось. Вдруг он вытащил ребёнка из-под колёс машины, а сам в больнице. А может он вообще погиб. И дозвониться до него никогда нельзя. Вечно не доступен. Прямо Джеймс Бонд.
Какой-то шум на станции отвлёк её от мрачных мыслей. Посреди вестибюля, на лавочке, сидела цыганка, вокруг, которой, копошилась куча детишек. Цыганка была яркая, как в кино, увешенная бусами и в пёстрых одеждах, которые выглядывали одна из-под другой. Прямо капуста на огороде, вокруг, которой торчат маленькие качанчики,- подумала Василиса.
Цыганка держалась за живот, а по лицу было видно, что она испытывает боль.
- Вам плохо? - спросила Василиса.
- Нет, милая, мне хорошо. Беременная я.
Василиса оглядела детей. Их было пятеро.
- Так у Вас же уже?
- Эх, девочка, все, что от Бога, надо принимать с благодарностью.
- Это, Вы, имеете в виду, что все, что к нам в руки идёт надо брать?
- Ой, нанэ, нанэ, глупая какая. Ещё, Владимир Семёнович Высоцкий пел «Не все то, что сверху, от бога». А что, сама-то такая печальная? Ну-ка, дай ладошку.
Василиса протянула руку.
- Что, не звонит крестовый, твой? А ты и не жди, не любит он тебя. Ветер у него в голове, а у тебя пелена на глазах и пробки в ушах, дальше носа своего не видишь. Сними пелену-то и пробки вытащи, увидишь, мир гораздо больше, чем ты думаешь. Зря, что ли, мы по нему ходим, а жизнь твоя, только начинается.
Василиса сидела ни жива, ни мертва.
- Добрая, ты, девка, помогу я тебе. Купишь себе серьги золотые и что бы с камнем. Камень твой топаз. Ты ведь – Стрелец, по гороскопу.
- Откуда Вы знаете?
- Знаю, знаю, красавица.
- А где его взять-то?
- Ой, нанэ, нанэ,- она повернулась к детям,- Мишка, Мишка, дэ лалэ, дай игрушку.
Мишка с сестрёнкой вцепились в пёструю сумку, которую каждый, яростно, тащил на себя:
- А чего Лялька жмётся,- обиделся Мишка.
- Лялька, Лялька, дай ГАВАРЮ, крикнула мать.
Лялька вырвала сумку у Мишки и дала матери. Та вытащила из сумки потёртый ноутбук, открыла крышку и начала щелкать грязными пальцами по клавишам как заправский хакер. Глаза Василисы потихоньку стали расширятся.
- Да, да, милая. Ты, небось, думаешь, сидит тут какая-та, капуста цветная, из кибитки выпала.
- А как же это,- она вытянула руку, показывая ладонь.
- Ай, милая, одно другому не мешает. Если хочешь выжить в этом мире, ТЭ МАР МАН ДЭВЕЛО, надо быть адекватным. Кто владеет информацией, тот владеет ситуацией, слышала такое.
Василиса, молча, смотрела на цыганку с раскрытым ртом.
- В общем так, красавица. Пассаж на смоленке знаешь? Как войдёшь, направо,- она захлопнула компьютер,- а теперь закрой свои очи, я сниму у тебя пелену с глаз. Цыганка провела рукой перед лицом Василисы и что-то прошептала.
Когда Василиса открыла глаза, рядом никого не было. Что это было, сон? Дети, цыганка с компьютером. Она огляделась. Сумка на месте, документы тоже. В голове звучали слова «не любит он тебя». Василиса заплакала, и неизвестно, сколько бы ещё времени она провела в таком состоянии, если бы ни громкий голос подошедшего милиционера, выведший её из прострации.