Ожидая всё это семейство к себе в гости, и совершенно точно до конца не понимая, чего же ему ожидать, на всякий случай, стал прибирать разбросанные вещи и прятать деньги с документами. Может они мошенники или воришки, сейчас подсыплют снотворного и обчистят. Или изобразят попытку изнасилования, что также вероятно. Он не знал чего и думать, но интерес всё же пересилил, поскольку красть у него было особо нечего, разве что судебное досье по делу…
К его удивлению она вернулась совершенно одна, правда с чаем и конфетами, как и обещала. Они познакомились, разговорились за чаем, узнали друг о друге чуть больше. Взаимная симпатия явно присутствовала, даже некое притяжение. Но она ничем не скомпрометировала своё поведение, всё было в рамках приличия без намёка на пошлость. Как будто старые друзья пьют чай и говорят за жизнь. Он узнал её немного больше, проникся симпатией. И вот она уже нравилась ему всё больше. Она тоже не скрывала своё влечение к нему, но делала это осторожно, степенно, выдерживая дистанцию и субординацию.
Он был готов уже провести с ней всю ночь в разговорах. И общения было уже недостаточно, требовалось прижать к груди, обнять, поцеловать. Что-то в ней рассмотрел родное, знакомое, близкое и даже понятное. В какой-то момент она резко сменила тему и спросила, как он относится к её дочери? Ведь она заметила, как он пялился на неё в столовой. И что он ей тоже понравился. Его как током ударило, отрезвило, но всё же ответил честно; – «Да! Она мне нравится, хорошая девочка, но всё ещё ребёнок». Поэтому пусть на этот счёт ничего плохого не думает. Напрасно, сказала она, там, откуда я родом, девочки рожают и в тринадцать лет, а ей уже почти семнадцать. И ты ей тоже понравился.
Она: «Дело в том, что у нас рано выходят замуж либо беременеют по глупости от всяких забулдыг и наркоманов, когда девочек берут силой. А мужчины у нас в доме уже давно нет. Муж умер три года назад от несчастного случая, вот теперь я за неё и беспокоюсь. Боюсь, что не уберегу… Я вижу, что ты человек правильный, совестливый и образованный. Уж лучше от хорошего человека забеременеть и вести своё племя, нежели от юродивого.
Он был сконфужен и согласен одновременно.
Она; – «Ты не бойся, мы не причиним тебе вреда. Утром уедем далеко в свои края, и больше никогда о нас не услышишь. Тебя не побеспокоим. Я хочу ребёночка, пока ещё кому-то интересна и могу его поднять. Да и девочке помочь надобно, пора взрослеть, она приёмная дочь, не родная».
Он: «А мальчик твой?
Она: «Нет. Это свояченицы сын. Та приболела немного, а ребёнка оставила мне на поруки. Оставить не на кого было, вот и пришлось взять с собой. Мы тут гостили у дальних родственников, но завтра уедем обратно».
Он был в замешательстве и даже не соображал, что следует ответить. С одной стороны был просто счастлив от услышанного. Но с обратной стороны, понимал, что должен быть где-то подвох. Что-то здесь не так, ведь в жизни так не бывает. Уж слишком всё просто и без обязательств. Да и как он вправе «поднять руку» на девочку…? А вдруг это какой-то развод местными приезжих лохов на деньги. Уж слишком всё гладко, заманчиво и неправдоподобно.
Она: – «Ты подумай об этом, а мы на втором этаже в 23-м номере. И если ты не против, то я оставлю тебя с этими мыслями. Возьму чайник и пойду к себе. Извини, если что не так и так откровенно. Но не принимай нас за непутёвых девок, мы не такие. Я впервые в жизни говорю об этом и только тебе. Просто подумала, что это наш шанс. Ведь завтра мы вернемся к прежней жизни, и уже вряд ли можно будет, что – либо вернуть».
Время шло, но он не мог определиться. Хоть и отличался всегда решительностью, но тут растерялся. Игра была не его, а играть по чужим правилам опасно, безрассудно. Стоит ли эта игра зажжённых свеч? На всякий случай закрыл дверь на ключ, но и сам не собирался идти к ним в номер. Устав от мыслей, прокрутив их сотню раз сначала в одну сторону, а затем в другую, но так ни к чему и не пришёл по итогу. Просто выбросил всё из головы, как страшный сон и лёг спать. Думал, сделает вид, будто ничего этого с ним не происходило, сон и только. Утро вечера мудренее. Но, уснуть не получалось. Примерно в час ночи некто постучал в дверь.
Он: «Кто там?»
Она: «Ты спишь? Впусти меня. Это я!»
И он впустил. Закрыл дверь на ключ и они остались одни в сумеречном свете комнаты.
Она: «Возьми меня, в последний раз предлагаю себя. Я ещё ни перед кем так не унижалась. Поверь, мне трудно это говорить, но так надо».
Он взял инициативу на себя, поскольку почувствовал искренность, ведь на самом-то деле они нуждались друг в друге. Понимая, что она в его власти, но всё еще ей не доверяя, он попросил сделать ему приятное… Эдакое испытание силы намерения и проверка на вшивость. Объяснив, что желает.