— А смысл?
— Я что-нибудь придумаю.
— Возьмешь в долг? Это ничего не изменит.
— Я еще не знаю, что сделаю! Двенадцать кусков в баксах, конечно, сумма большая… Но ты не вешай нос, Олег! Пока мы вдвоем, мы обязательно что-нибудь придумаем!
Она ясно видела, что он сам не придумает ничего, если за полтора года не нашел иного выхода, как сбежать из Ленинграда. Боль, страх, острая любовь переполняли Анину душу, и через миг она была уверена, что найдет тот единственный шанс, который спасет любимого.
— Спрячься завтра до вечера, — решительно сказала она. — Дай мне сутки. Все будет нормально.
— Девчонка ты… Меня, может, ждут уже на выходе.
— Посиди спокойно. — Она встала. — В Риге твоя шпана с нами не справится. Оторваться отсюда — чистый пустяк.
Еще полчаса назад она заметила, что в зал вошел Гарик Кристапович с футляром саксофона в руках. Аня нашла его в углу, где он со своим приятелем жевал моченый горошек, запивая его пивом из одной кружки на двоих. Аня ощущала в себе какую-то ожесточенную решительность, непривычную собранность и потому, даже не поздоровавшись с Гариком, спросила с ходу:
— Гарик, ты всех здесь знаешь, конечно?
— Все кабаки — мои друзья, — ответил Гарик.
— Сможешь вывести меня и моего друга через кухню?
— А что вдруг?
— Нас ждут снаружи. Один гад привел компанию, а я с ним не хочу больше встречаться, так он со злости собирается…
— Понятно, — прервал ее умненький Гарик. — Сделаем… Капля водки ведь ничего не стоит, правда? Накапай нам с другом по капле на каждый зуб.
Аня вывернула из сумочки все оставшиеся у нее деньги.
Через полчаса вместе с Олегом они через кухню вышли из подвала, пересекли темный проходной двор, нырнули под арку и оказались на узкой улице с еще не зажженными фонарями.
— Разойдемся, — нервно сказала Аня. — Тебе есть где спрятаться до завтрашнего вечера?
— Да.
— Позвони мне ровно в шесть.
— Ладно, но…
— Не надо, — торопливо сказала она. — Не говори ничего. Все уладим. Дай я тебя поцелую и иди.
Она быстро поцеловала его в холодные губы, отвернулась и стремительно пошла по улице.
Быть может, впервые в жизни мозг ее работал предельно напряженно, лихорадочно, разгоряченно, но очень четко. Она сразу поняла, что достать такую сумму, как двенадцать тысяч долларов, просто так невозможно. Не хватит ни ее накоплений на книжке, ни того, что можно выручить, продав шубу, браслет и побрякушки. Попытаться у кого-то занять, залезть в кабалу, в рабство на бесконечное время? Придется. Ане не было страшно, ее переполняла бурная, ликующая радость, потому что она знала: чего бы это ни стоило, а деньги она найдет. Варианты получения кредита были немногочисленны: Кир Герасимов, Дед Сухоруков, да, пожалуй, и все. Можно было на худой конец, набрать деньги по частям. А чтобы долг оказался поменьше, с учетом неизбежных процентов, надо будет все-таки продать и браслет, и шубу, снять со счета накопления, а отдых отца перенести на следующий сезон. Других вариантов пока не было. Если занимать по частям, то был резон тряхнуть мясника Сармы, он всерьез настроен на женитьбу и, может быть, поможет.
«Вывернемся!» — пропели в душе Ани победные фанфары, и она уже спокойно и деловито перебирала в уме все возможности по очереди: Дед, Кир, мясник, а еще, говорят, можно продать квартиру! В отдаленном уголке сознания промелькнула фигура папашки Штрома. Ведь уголовная ситуация — это его профессия? Но этот вариант Аня не брала в расчет — в милицию она не верила совершенно.
Как всегда, в одиннадцатом часу вечера она позвонила в дверь Деда. Он долго возился с запорами, прежде чем приоткрыть дверь. И не успела Аня ступить в прихожую, как он заскрипел, прерывисто дыша:
— Ох, лихоманка меня, голуба, колотит… В глазах крути и грудь давит.
— Заболел, что ли? — спросила Аня.
— Захворал, голуба, захворал. Но ты входи, входи. Что тебе-то свой заработок терять? По бюллетеню у нас не платят, хотя я сегодня ни на что не способный. Ты мне хоть компресс сделаешь, горчичники поставишь, вот ведь какой я стал кавалер!.. А был орел, ох орел!
Приволакивая ноги, он добрался до дивана и повалился лицом вниз.
— Ладно! — весело сказала Аня. — Сейчас влепим тебе горчичники, потом стакан водки тяпнешь и утром будешь здоровенький.
— Буду, буду, голуба, назло врагам буду.
— А врача вызывал?
Он поднял голову и покосился подозрительным глазом.
— А зачем мне врачи? Не-е… Я никого не вызываю.