Проснулась она рано, за окном еще стояла непроглядная темень, но надо было вставать и приниматься за тяжелое дело, поскольку нет более удручающего, изматывающего душу занятия, чем поиски денег.
Дед спал, вид у него был вполне нормальный: наверное, оклемался после зверской припарки. Аня решила его не будить, тихо оделась и выскользнула из квартиры. Чтобы не бренчать запорами и засовами, она оставила на взводе язычок автоматического замка и захлопнула дверь.
На улице валил снег. Тяжелые крупные хлопья падали сплошной пеленой, сквозь которую едва пробивался свет еще не погасших фонарей. Поначалу Аня даже сообразить не могла, в какую сторону ей идти, оглянулась, сориентировалась и побежала к троллейбусной остановке. Сердце у нее радостно стукнуло, когда на миг ей показалось, будто по другой стороне улицы шагает запорошенный снегом Олег. Она оглянулась, поняла, что обозналась, и тут же из белесой мглы показался троллейбус. Аня кинулась за ним, подумав весело, что Олег настолько укоренился в ее сознании, что мерещится каждую минуту.
Она прибежала домой как раз в тот момент, когда сонная Сарма переругивалась с соседкой: ночью, когда был напор, никто не налил в ведра воды и теперь искали виноватого. У Ани было настолько веселое настроение, что она без долгих разговоров взяла два ведра, спустилась на третий этаж и вернулась. Чем и погасила убогий скандал.
Марта сказала «спасибо», а Сарма буркнула:
— Зря ты ее балуешь. Тем более что тяжести по лестнице таскать не очень-то тебе полезно.
— Как это? — спросила Аня.
— Да так. Что я, не вижу, что ты беременная?
Аня смутилась и спросила удивленно:
— А что, уже заметно?
— Кому незаметно, а меня не проведешь. Решила рожать?
— Конечно! — задиристо ответила Аня.
Невыспавшаяся Сарма пробурчала, глядя в сторону:
— Мужика этим не удержишь, дорогая. Скорее наоборот. Испугается и убежит.
— Мой не убежит! Ты лучше мне скажи, какие у вас планы с И варом?
— Никаких, — процедила Сарма. — Может, и были бы планы, да где жить? Он тоже по чужим углам мыкается.
— Скажи конкретно, он на тебе жениться собирается? — надавила Аня, но Сарма разом рассвирепела.
— Ты еще девчонка! Для тебя мясник не жених, конечно! Ты еще настолько сопливая, что о киноартисте или космонавте мечтаешь! Мечтай себе на здоровье, а по мне жить за спиной мясника — самое славное дело! Я, может, о такой удаче каждую ночь Матке Бозке Ченстоховской молюсь!
— Ага. Тогда у меня к вам будет разговор!
— Какой? — заинтересованно спросила Сарма.
— Деньги у него есть?
— Ты к чему клонишь?
— К деньгам, дорогая!
— Положим, есть, — осторожно ответила Сарма.
— Тогда звони ему. Пусть приходит для серьезного разговора!
— Он до вечера прийти не сможет. Если ты о чем-то важном и срочном говоришь, сходи к нему на Центральный рынок. Его там все знают. Но было б неплохо, если б и я знала о ваших переговорах.
— А я тебе сюрприз хочу сделать! — засмеялась Аня. — А не получится, не придется расстраиваться.
В голове Ани уже созрел четкий план: продать свои комнаты Сарме с мясником, самой вернуться в чуланчик при кухне, на полученные деньги вывернуться с Олегом из беды, а дальше… Что делать дальше и как существовать, она не задумывалась: на сегодняшний день задача была ясна.
— Ладно, дорогая, — решительно сказала она Сарме. — Сиди дома и молись своей Матке Бозке Ченстоховской, может быть, к вечеру будешь счастлива! Если позвонит Олег, скажи, чтоб пришел и ждал меня!
Сарма глянула на нее подозрительно, но лишь кивнула.
До Центрального рынка Аня добралась пешком и стала искать среди высоких павильонов мясной отдел. В свое время местная молодежная газета запустила первоапрельскую шутку, будто бы в одном из павильонов состоится чемпионат мира по баскетболу. С учетом международных побед латвийских баскетболистов информация показалась настолько реальной, что взбудоражила всю Ригу на добрый месяц. Розыгрыш сочли по меньшей мере безвкусным, газете пришлось даже извиняться. Но что правда, то правда — в павильонах можно было устраивать чемпионат, места хватило бы и для спортивной площадки, и для трибун.
Мясника Ивара знали все, но на его поиски ушло около часа.
Наконец он вышел к Але из подсобки: в чистом халате, элегантной шапочке, розовощекий, веселый — одним словом, настоящий мясник, хотя по моде последнего времени он любил, когда его именовали «рубщиком мяса».