До нее не доходил смысл его слов, она на них даже не обижалась, не чувствовала несправедливости, потому что все сказанное было правдой, а имел ли он, Олег, право это говорить, она решить не могла.
— Ну да, да, все так! Я что хочешь для тебя сделаю!
— Ты мне не нужна, падаль!
Проводник громко крикнул:
— Отправляемся, молодой человек! Целуйте вашу девушку и если едем, то едем!
Олег быстро оглянулся. Потом повернулся к Ане и незаметным резким движением ударил ее локтем в солнечное сплетение. У Ани перехватило дыхание, на миг промелькнула мысль, что все происходит совершенно не так, как ей сейчас представляется, что все совершенно по-другому, но, пока она пыталась разобраться в этой путанице, поезд дернулся, снялся с места, застучал колесами, и поплыли мимо квадраты освещенных окон, а потом стало пусто, невыразимо тихо.
Боль под ребрами отпустила. Аня отвернулась от огней исчезающего в темноте поезда и пошла к лестнице.
Она не сразу узнала Виктора, который уже внизу схватил ее за руку.
— Слушай, Анька, я ни хрена не понимаю! На том перроне ты его, что ли, нашла?
— Да… Он уехал, — безжизненно сказала она.
— Куда?
— Не знаю.
— Подожди, этот дизель направляется, кажется, в Калининград. Или в Вильнюс?
Она посмотрела ему в глаза и вдруг засмеялась.
— А ты знаешь, он меня ограбил. Все взял. Браслет, кольца… Даже сберкнижку. Зачем?
Виктор остановился и выпрямился.
— При желании получить деньги по чужой сберкнижке не так уж и сложно… Ты ничего не путаешь?
— Он был должен двенадцать тысяч долларов… За это его хотели убить. И он убегает.
— Двенадцать тысяч? Убить его хотели?! — Виктор завыл, словно зверь. — Вранье это, Аня! Он мне по пьянке сознался, что в Питере в университете у своего товарища плащ украл! И пропил! Товарищи без всякой милиции выгнали его! Избили и выгнали! Черт возьми, какая же сволочь! Ведь это он у меня из хаты отцовские золотые часы спер, тогда, в августе, когда мы с тобой познакомились! А я все мучился: кто? На Галку думал, на тебя, на других девок, а он мне в расследовании помогал! Ну уж нет, гад, так дело не пойдет! Стой здесь и жди меня!
— Зачем?
— А затем, что я сейчас сбегаю в отделение вокзальной милиции и все сообщу! Его снимут с поезда через полчаса! Всякую подлость надо карать! Жди!
— Да, конечно, — ответила Аня, не соображая, с чем соглашается.
Виктор исчез, а она побрела неизвестно куда и очнулась уже далеко от вокзала. Оглянувшись, обнаружила, что идет куда-то к центру, поскольку увидела громоздкое здание оперного театра. Она приостановилась, соображая, куда же двигаться дальше, и в тот же миг около нее резко тормознули синие «жигули», кто-то быстро выскочил из них, схватил ее за руку и в одно мгновение затолкал Аню в салон на заднее сиденье. Она упала грудью на чьи-то колени, дверца захлопнулась, и машина тут же сорвалась с места.
В следующий миг будто железный обруч сдавил ей горло, и Аня поняла, что ее душат, душат по-настоящему. Она попыталась дернуться, с хрипом замычала и увидела перед собой совершенно бешеные глаза Кира Герасимова.
— Ах ты падаль! — прошипел он. — Вот, значит, какова твоя благодарность за мою работу? На несчастного старика навела своего бандита? Что он тебе плохого сделал? Что?! В какое положение, сука, ты меня поставила? — Он ослабил хватку и перевел дыхание. — Ну, рыбец тебе, гнида! Муля, поезжай на Московский форштадт, к реке! Сейчас искалечим падлу, булыжник к ногам и — в воду!
Муля, сидевший за рулем, пробурчал невнятно:
— Надо все-таки ее послушать. Кончить всегда успеем.
— Правильно. Ты молодец, мой Муля. Даже самая ничтожная гадина имеет право на последнее слово. У меня тоже такое джентльменское правило.
Он размахнулся и ударил Аню по лицу — силы в ударе не было, слишком тесен салон для настоящего размаха, но тяжелый перстень ободрал Ане щеку. От второго удара хрустнул зуб.
— Не бейте меня, — проговорила Аня. — Утопите сразу. Я беременная.
— О, черт! — простонал Кир и рывком усадил ее на сиденье. — Какую долю твой хахаль тебе выдал?
— Никакую… Он все забрал. И убежал.
— И тебя почистил?
— Да.
— Но ты же ему давала наводку! Утром дверь не заперла! Как иначе он мог вломиться к Деду?
— Не знаю. Он сильный и смелый. Он за мной следил.
Эти были последние осмысленные слова, которые произнесла Дня. После этого пошел лепет о колхозе в Лудзе, о браслете из Израиля, а на все вопросы Кира, орал ли он, или был вежлив, Аня не отвечала.