— В принципе, дорогая подруга, следующим летом я собиралась выйти замуж.
— Набиваешь цену?
— Нет. Просто идут годы. Каждое утро морда моя хиреет, еще немного — и никакой макияж не спасет.
— Брось. Фигура у тебя, как у девчонки.
— Ага. А рожу платочком прикрывать? Да и не в этом дело. Лет пять-семь у меня еще есть, а потому пришла пора подумать, что делать дальше. Может быть, и детей завести успею.
— Это еще на кой черт?! — поразилась Аня.
— Не знаю. Но я свое отгуляла. Когда переезжать?
— Дядя уезжает в среду.
— Значит, в четверг? Не обращай внимания на этих молокососов. Пришли из первого плавания, получили жалкую копейку и думают, что весь мир у их ног.
— Мне они до фонаря, — ответила Аня.
— Вот именно. На завтра нас с тобой приглашает Кир Герасимов. Шашлыки на озерах.
— Тебя приглашает или меня?
— Обеих. Его лично мы не интересуем. Для него даже ты старовата! Какие-то его друзья приехали из Ленинграда. Так кого же мне изображать перед твоим отцом?
— Никого. Я ему уже написала, что самая близкая моя подруга — Сарма, полулатышка, полуполька, и у нее есть на море дом. За зиму он дозреет и решится приехать.
— Хорошо. Докурила?
— Да.
— Отрываемся. Мне на этих дешевок смотреть противно.
Они оставили деньги на столе, встали и тут же вышли из кафе, прежде чем невезучие кавалеры осмыслили происходящее.
Они оказались на улице и двинулись неизвестно куда и неизвестно зачем, поскольку никаких планов у них не было. Аня любила такие прогулки — просто так, когда никуда не надо было спешить, не было никакой цели, никто ее не ждал и самой тоже некого было встречать. Она могла ходить так часами, пока не заболеют ноги. Бездумно шагать — и все. Ноги сами по себе заносили ее на Бастионную горку, к каналу, потом в Старый город к Пороховой башне, затем она шла по кривым переулкам и, оставив позади здание филармонии, оказывалась у Домского собора. Она из любопытства несколько раз посещала концерты органной музыки.
Орган ее потрясал. Могучий, безбрежный гул громадного инструмента нравился ей до изумления. Музыка казалась неземной, нечеловеческой, словно кто-то с небес подавал вещий голос, карал, миловал и что-то обещал.
Она никогда не интересовалась, кто исполнитель, что он играет, как имя композитора — ей это было безразлично. Слышала, конечно, имена: Бах, Гендель, Моцарт, но они ничего для нее не значили по сравнению с такими корифеями современной музыки, как Джексон, Мадонна, битлы, Пугачева, «Машина времени», «Пинк Флойд», Пристли, Патрисия, Игнасио, Демис… Однако серьезных размышлений ни один из них не стоил… Орган — другое дело, но Аня чувствовала — познавать его тайны ей еще рано. Нравится, волнует — достаточно на сегодняшний день.
Во всяком случае, тащить за собой на органный концерт подругу Сарму не имело смысла.
— Заглянем в «Альбатрос»? — предложила Сарма.
— Зачем? — спросила Аня.
— Может, новый товар выкинули.
— Ну и что?
— Посмотрим!
— А мне ничего не надо.
— Говорили, зимние шубейки должны быть.
— У меня есть.
— Другую купишь, модную!
— И так сойдет.
— Ты в свой дохе на старуху похожа!
— Когда разденусь, разберутся.
— Задница отмерзнет!
— Отогреют, кому надо.
— Ты пошлая русская дура!
— А ты польская потаскуха, свинья. Даже трахаешься без удовольствия, лишь бы платили.
И все это было сказано беззлобно, дружелюбным и веселым тоном.
— Тогда пошли в «Дзинтарс»! Я своему хахелю куплю одеколон «Рижанин».
— У меня два пузырька. Один тебе отдам. Попрыскай ему на задницу, а то он моется раз в полгода.
— Ну тогда пошли в кино!
— Идем.
Они прошли мимо памятника Ленину, который стоял посреди города со вздернутой к небу рукой. Цветов у памятника не было, но с недавних пор поблизости ходил милиционер. В городе поговаривали, что неделю назад ночью какие-то неизвестные лиходеи надели на голову Ильича грязное ведро, а к руке умудрились приладить метлу, отчего и появилась охрана. Аня подумала, что на такое хулиганство способны только убежденные в своей справедливости люди, поскольку памятник был высок и забраться на него можно было лишь с альпинистским снаряжением.
Около кинотеатра «Сплендит-Палас» Сарма застонала, прочитав афишу.
— Индийский фильм, Аня! «Сын магараджи»!
Индийское кино Аня не любила. Вернее, разлюбила его несколько лет назад, когда еще училась в школе.