Из кассы она зашла на Главпочтамт, получила письмо от матери. По совершенно непонятной причине Аня с самого начала получала все письма «до востребования», а своего адреса не давала. Впрочем, и писали ей только мать и Алла Простова, письмам которой верить было решительно нельзя, потому что по ним получалось, что эта болтушка уже стала лауреаткой нескольких международных конкурсов, дважды съездила в Америку на гастроли, а Юра со своей командой регбистов побывал во Франции, где ему якобы предложили играть от клуба города Марселя. Все это, как всегда, было враньем, Аня не очень верила даже описанию их свадьбы в ресторане «Националь», на которой якобы гуляла вся Москва и, конечно, торжество показывали по телевидению. Скромности Аллы хватило лишь на то, чтоб уточнить: фрагменты ее бракосочетания с Юрой транслировались по московской, а не по всесоюзной программе.
Письмо от матери было, как всегда, путаным, мысли и события она излагала через пень-колоду, и, чтобы хоть что-то понять, приходилось перечитывать послание дважды, а то и трижды.
В целом получалось, что жизнь в городе Электростали ни в чем не изменилась, а друзья и подруги Ани как были никчемными, непригодными для жизни людьми, так и остались. За исключением Коровы — Богдановой, которая по комсомольской линии быстро продвигалась и уже дважды выступала по телевизору с призывами к молодежи. Слегка удивило и насторожило Аню то, что в конце письма не было обычной приписки отца. Он всегда писал несколько ничего не значащих строк, а на этот раз даже этого не сделал. Ане показалось, что в жизни родителей что-то не в порядке, она перечитала письмо в третий раз и почувствовала в послании матери скрытую тревогу и неуверенность. Но никаких прямых жалоб не было, и Аня решила, что это попросту ее мнительность. Фраза матери: «А тебя здесь все уже забыли и, когда я иду по улице и встречаю всяких людей, о тебе никто не спрашивает» — означала одно: вся история на озере, смерть неизвестного солдата, изнасилование Богдановой — все забыто и память о том поросла быльем-травой, во всяком случае, никто эту память не тревожит и последствий минувшего можно было уже не опасаться.
Но у родителей что-то случилось, Аня это чувствовала. Мелькнула мысль, а не съездить ли на новогодние праздники домой, но отмечать Новый год в скучной Электростали среди прежних друзей (да и остались ли они?) было бы тоскливо. Их судьбы Аню напрочь не интересовали — разобраться бы в своей.
Про письмо матери она забыла уже через полчаса, а еще раньше улетучилась и легкая тревога, вызванная этим письмом.
Она дошла до здания, где помещался электротехникум, и медленно прошла мимо его дверей. По внешнему виду заведения нельзя было определить, приступили студенты к занятиям или нет. Около парадных дверей никто не толпился, наверное, студенты еще добывали себе трудовую славу на картофельных полях.
Совершенно неожиданно для себя она оказалась на знакомой улочке около неряшливого, давно не крашенного кирпичного дома с окнами на вокзал.
Вскинув голову, Аня увидела и тот фонарь, который освещал тогда спальню неровным, колышущимся светом.
Без всякого азарта, спокойно приняв решение, Аня прошла подворотню, поднялась на второй этаж и нажала на звонок у дверей.
Открыли сразу. Женщина средних лет, руки, шея и лицо которой были покрыты густым загаром, глянула на Аню удивленно и вопросительно.
— Простите, — с предельной скромностью сказала Аня, — Виктор Сартаков дома?
— Нет, дорогая… Вернулся с учебы, перекусил и куда-то усвистал. А вы из техникума?
— Да, — соврала Аня. — Но я с другого курса. У нас сегодня было заседание… Заседание технического клуба, а он не пришел. Со всеми документами.
— A-а!.. Вы входите! — Женщина гостеприимно отошла от дверей. — Я знаю, почему он не пришел! Меня зовут Раиса Андреевна. Входите, милая, входите.
— Да нет. — Аня изобразила колебания скромницы-отличницы. — Я как-то…
— Ничего-ничего! В первый раз к моему сыну пришла приличная девушка, так что я вас просто так не могу отпустить! Вы уж порадуйте мое материнское сердце тем, что у него не только, извините, всякие лахудры и шлюхи в знакомых ходят! Вы даже и представить себе не можете, как вы меня порадовали. Как вас зовут?