В синеватом, призрачном свете он увидел Бориса Васильева и Нину Петрову. На откидных железных сиденьях парень и девушка устроились в хвостовой части самолета. Занятые каждый своими мыслями, напряженно смотрели в непроглядную тревожную темноту, по которой, слегка покачиваясь и вздрагивая всем корпусом, распластав руки-крылья, плыл их воздушный корабль. Валентину очень захотелось переброситься с друзьями хотя бы парой слов, сказать что-нибудь хорошее, подбодрить, развеселить. Но в самолете никто не разговаривал.
Он стал вспоминать все, что так крепко связало его с ними — товарищами, комсомольцами, ровесниками. За время, проведенное вместе в Ленинграде и Хвойной, Борис и Нина стали ему более, чем родными. Валентин, Нина и Борис делили друг с другом все: хлеб, заботы, радости, печали, опасности, надежды. Васильев и Петрова были дороги Валентину еще и тем, что, как и он сам, эти рабочие ребята долго и настойчиво добивались в военкоматах, в райкомах комсомола самых ответственных, сложных и самых рискованных боевых заданий, и больше всего опасались, чтобы возраст не явился тому помехой.
Васильев был ниже Валентина ростом, но не уступал ему в крепости телосложения, обладал хорошо развитой мускулатурой. Сильный и ловкий парень, с таким не пропадешь. «Будет отличным разведчиком», — заключил Валентин, когда познакомился с Борисом.
Совсем другое дело — Петрова. Внешне Нина абсолютно не годилась для очень трудной и опасной боевой операции, на которую они летели в зловещем мраке прифронтовой ночи: низенькая, худенькая блондинка с робким, застенчивым взглядом голубых глаз. Она еще больше выглядела девочкой, почти ребенком, оттого, что за плечами у нее вечно торчали в разные стороны смешные косички, туго стянутые по концам шелковыми ленточками. «Они и сейчас, вероятно, выбиваются из-под «ушанки», — подумал Мальцев. И сразу же забыл об этом.
Кто бы мог предположить, что всем участникам их группы придется внимательно прислушиваться к советам девушки с детскими косичками, учиться у нее набираться боевого опыта и практических знаний — как вести себя в стане врага?
Оказалось, что Нина уже однажды побывала на трудном и рискованном задании за линией фронта и показала себя там с самой лучшей стороны.
В июле 1942 года девушка была заброшена во вражеский тыл. Три месяца, соблюдая строжайшие требования конспирации, она находилась в оккупированных немцами районах Ленинградской области, каждый день ходила на грани жизни и смерти. Затем невредимой Петрова перешла фронт в обратном направлении и вернулась в Ленинград. Она доставила чрезвычайно ценные для военного командования сведения о противнике. Начальник штаба армии долго и обстоятельно беседовал с разведчицей у расчерченной стрелами топографической карты, а потом сдержанно, но высоко оценил результаты боевого труда Нины. Петрова тут же попросилась на новую операцию в тылу врага. Ей порекомендовали отдохнуть, набраться сил. Нина наотрез отказалась, и через несколько дней вновь была в учебной команде разведчиков, готовящихся для операций по ту сторону фронта. Здесь, в напряженной учебе, девушка радовала начальство высокой дисциплиной, прилежанием, сметкой. Но и причиняла беспокойство. По ее мнению, обучение продолжалось чрезмерно долго, много времени пропадало зря. «Это время, — говорила Петрова, — мы просто дарим оккупантам». И при всяком удобном случае вновь и вновь настойчиво требовала, чтобы ее безотлагательно пустили «в дело».
Валентину вспомнилось, как восхитила она его еще раз, на днях. Почему-то в Хвойную своевременно не доставили из Ленинграда специальное теплое обмундирование для разведчиков, улетающих на задание. Мальцева и его группу собрали и объяснили, что по этой причине с вылетом придется несколько повременить.
— Не полетите же вы в обыкновенной гражданской одежде, которая сейчас на вас, — сказал офицер, отвечающий за их отправку. — Мало того, что она просто неудобна, так в ней и замерзнуть легче легкого. Нужно дождаться обмундирования, одеться в расчете на самый жестокий холод.
Ребята приуныли: задержаться еще на несколько дней! «Да чего вы с нами нянчитесь! — хотелось крикнуть Валентину. — Мы на войне или в санатории? Летим на горячее дело, не простынем!»
И вдруг заговорила Нина Петрова. Она вышла вперед и, решительно взмахнув стиснутым кулачком, не повышая голоса, но так твердо и уверенно, будто от нее одной все, собственно, и зависело, отрубила:
— Полетим в том, что имеем. Обмундирования ждать не станем. Не станем, вот и все! Так и скажите, кому следует, в Ленинграде. Терять сейчас несколько дней? Да это же — настоящее преступление! Не думаю, что герои Сталинграда были одеты с иголочки, а ведь как с фашистами расправились! А мы что, по-вашему, должны быть хуже сталинградских комсомольцев?