— Хорошо бы и меня взять на буксир, — сказала Виола, стуча зубами от холода. — При таком ветре мне не поднять парус и не удержаться на доске.
— Ветер попутный, — не согласился Каханнес. — И тебе не мешает подвигаться.
Виола взглянула на него и прыгнула в воду — головой вперед. Она плыла кролем, почти не поднимая брызг. Несколько раз соскользнув с доски, она все же сумела ухватиться за шкот и поднять мачту с парусом. Красно-желтое полотнище взметнулось над водой и, трепеща краями, отразилось в ней.
— Эй, на шлюпке! — крикнула она и, откинувшись назад, двинулась в путь. Когда Каханнес увеличил скорость и пустая лодка запрыгала по волнам, словно и не нуждаясь в буксире, пестрый парус был уже далеко впереди. Виола сделала полукруг, позволяя маленькой похоронной процессии догнать себя. Едва Каханнес опередил его, как она снова поймала ветер и, словно огромная бабочка, заплясала по сужающейся бухте. По временам, когда парус закрывал Виолу, казалось, что он несется сам по себе. Но вот он истончился на повороте, и снова появилась тоненькая фигурка Виолы; казалось, она, подняв руки и откинувшись назад, висит в пустоте. Но тут за ее спиной опять вырос разноцветный парус, уносивший ее все дальше и дальше, едва ли не в потемневшее небо.
Мужчины в передней лодке, сопровождаемые пляшущим на волнах парусником, двигались под рокот мотора точно по прямой, навстречу приближающемуся берегу. Оба вели себя спокойно. Но один уже нацелился в определенное место на берегу и сбавил обороты мотора, в то время как другой, уставившись не до конца закрытыми глазами на становившуюся все более грозной игру облаков, лежал без движения. На застывшее лицо Зуттера упали первые капли дождя.