Есть такая расхожая фраза: «следы былой красоты». Как нельзя больше подходила она в ту минуту к Татьяне Владимировне: она прямо-таки преобразилась — так вдохновили её воспоминания молодости. И как было не умилиться этим её словам, которых, стало ясно, очень мне не хватало для полного знания истории славного осетинского рода: рыцари рыцарями, но все они были «цирковыми», тем более второе поколение, все представители которого уже «родились в опилках». Как все-таки хорошо, что догадался, наконец, напроситься на беседу с Татьяной Владимировной! Как здорово, что она, хоть прихварывала, согласилась поговорить — теперь-то понятно, почему!
В который раз извинился, растроганно пожелал ей поскорей поправиться, а когда вышел в приемную, едва уклонился от налетавшего на меня с кипой бурок на растопыренных под ними руках главного администратора цирка на Цветном Владимира Ли, бывшего известного акробата.
— Видишь, даже руку пожать не могу, обе заняты, — сказал торопливо. — Англичане продляют контракт с Маирбеком, Максим Юрьич летит подписывать лично, а Маирбек просил передать с ним хотя бы три-четыре бурки: сам понимаешь, как должен джигит выглядеть!
— Дай хоть сюда руку положу, — попросил я шутливо, определяя поверх бурок свою пятерню. — Будем считать: сердечный привет нашим молодцам-осетинам!
— Да что ты! — радовался Владимир Михайлович. — Такой вокруг них там ажиотаж. Англичане вообще не пускают на остров с парнокопытными, а тут — сами просят!
Слышал бы, и правда, Ирбек!
— Молодец Марик, молодец! — радостно согласился на другом конце провода, как раньше говаривали, Мухтарбек, оставшийся теперь «в седле» старшим из династии Кантемировых. — Не только ребятам не дает спуску, он сам, знаешь, все прибавляет мастерства. Если уж англичане не отпускают, ты же понимаешь, что это значит. Главные в мире законодатели верховой езды!
… Совпадение, конечно.
Но через несколько часов я поднимался на третий этаж краснодарской Академии маркетинга и социально-информационных технологий, где вот-вот должна была начаться «Международная научно-практическая конференция» — так это громко называлось — на дорогую сердцу кубанца тему: «Научно-творческое наследие Федора Андреевича Щербины и современность.»
Прах знаменитого земляка, перенесенный с кладбища в Ольшанах, где теперь все меньше остается русских могил, находится пока в подвалах посольства Российской Федерации в Праге, но душа, душа-то — конечно же она здесь, в любимом его Екатеринодаре. Тем более — в такой день.
Это ведь наверняка и ему, крупнейшему ученому-историку, вместе с другими сородичами долгие годы маявшемуся на чужбине, обязаны мы девизом для будущего, каким они его видели через многие годы, кубанского казачества: «Слово. Меч. Перо. Техника.» Само собой, «Слово» — Божие. «Меч», в первую голову — духовный. «Перо» — как продолжение этого меча. «Техника» — необходимость идти вровень со временем.
Получивши внушительный, какие вручали, спасибо, участникам конференции, сборник научных статей, заглянуть в него попытался ещё на пороге аудитории, только потом оглядел благородное собрание, размышляя, к кому бы, на станичный лад выражаясь, присоседиться… но нет, нет!.. Лица были сплошь незнакомые. Чуть ли не штатное «перекати-поле», оторвался я от родной Кубани, хотя она всегда со мной и во мне, ой, оторвался: то Москва со Звенигородом, то, случается до сих пор, Сибирь, то — долгое и непростое майкопское житье. «У черкесов», как предки говаривали, хотя тогда под этим имели в виду само собою аулы, а не столицу, как в случае со мною, Республики.
Дотошный коренной кубанец, каких мало осталось после всех наших бед и потрясений, может тут меня упрекнуть. Уж если на то пошло, скажет, то прадеды наши произнесли бы: «у азият». Знаю, милые, знаю, но в наше архи-демократическое время, когда старое наше русское «терпение» везде и всюду заменено новомодной «толерантностью», я и предыдущим абзацем уже наскреб себе «на орехи»…