Сейчас, когда пишутся эти строки, джигиты из владикавказского конного театра Ирбека Гусалова который день с тревогой всматриваются в аргентинский берег: сойдут ли на него, наконец?.. Поверили слухам и зафрахтовали в Новороссийске корабль, но что-то не спешит встречать их всеведущий импресарио… Выдерживает паузу, чтобы поменьше потом заплатить?.. Или так-таки и придется им не солоно хлебавши вернуться в Осетию?
Театр Мухтарбека находится нынче на суше, на берегу. На Золотом береге! В Болгарии. И все-таки это уже не тот театр, нет — совсем не тот…
Размышляя над поражениями и удачами младшего и среднего братьев Кантемировых, невольно думаешь: может, все дело в том, что Мухтарбек, Миша слишком в сторону взял от той хорошо наезженной колеи, которую проложила цирковая арба отца?.. А Ирбека за рубежом до сих пор встречают наездники, хорошо знавшие основоположника династии, Алибека Тузаровича. Приезжают из сопредельных стран, из других городов, как приезжал недавно во Фрайбург из своего Мюнстера старый друг Кантемирова-старшего, неоднократный чемпион мира по выездке знаменитый Райнер Клинке: повидаться, повспоминать, выпить, не чокаясь, по рюмке русской водки — в память об удиви тельном человеке, который в девяносто лет выезжал на манеж, удивляя зрителей юношеской осанкой и неувядаемым мастерством зрелости. Само собою, что эти встречи — не одна лишь вполне приятная дань ностальгии: это по-прежнему как бы взаимная дружеская инспекция, непрекращающийся обмен тайнами редкого мастерства — во имя сохранения не только древнего союза человека и лошади, но и того самого тысячелетнего рыцарского обычая, о котором мы с Ирбеком так и не успели пока рассказать.
Одной из заповедей его, наиболее, пожалуй, забытой сегодня в России, является исполнение родительской воли. Ирбек о ней не забывал никогда. Скорее всего, что именно это и определило выбор пути, которым он шел всю жизнь.
Деликатная штука — этот разговор, но братья Кантемировы в той или иной словесной форме одинаково признаются: к Ирбеку у отца было особое отношение. Если предположить, что на среднего Алибек Тузарович возлагал самые большие свои надежды, то заодно признаем: Ирбек их полностью оправдал.
Поскольку рос в цирке, а с пяти лет уже принимал участие в представлениях, многому Ирбек, и в самом деле, научился играючи, в прямом смысле, но были трюки, которые требовали и долгих размышлений над ними, и тщательной обработки отдельных элементов, и изнуряющих тренировок при их сложении в единое целое… Красоте, изяществу, легкости — всему тому, что зовем БЛЕСКОМ МАСТЕРСТВА, всегда предшествует темная от пота рабочая одежда: рубахи — от своего, рейтузы — от лошадиного… Солоноватым запахом цирковых побед пропитаны их бешметы, их черкески, папахи, бурки: сбросили с себя поздним вечером, а рано утром, бывает, — в неблизкий путь, дальше. Сушиться все будет уже в другом городе… Потому-то одежда на артистах огнем горит, но это уже проза житейская, а в цирк идем за поэзией. Но именно так она джигитам и достается.
Суховатый и гибкий Ирбек раньше других перенял у отца умение на полном скаку спускаться под живот лошади и выходить на седло с другого бока. Но этого ему показалось мало: захотелось выполнить трюк с завязанными глазами.
От этой рискованной затеи отец, наверняка, стал бы отговаривать — они решили сделать ему сюрприз. У Алибека Тузаровича была привычка рано приходить в цирк: сыновья его стали появляться на манеже еще раньше. И однажды Ирбек попросил прощения за самовольство и предложил: смотрите, отец!.. Родоначальнику осталось только со вздохом покачать головой, и неизвестно чего в этом было больше: укоризны или же одобрения.
Этот уникальный трюк Ирбек потом опять усложнил: с откинутой рукою зависал под брюхом лошади — «фиксировал» горизонтальное положение. Оставлял во взволнован ном восприятии зрителей картину, которую они запечатлеют надолго и которую потом с восхищением, будут припоминать.
Подобно отцу, Ирбек сам всегда давал пример мастерства и также, как старший Кантемиров, высокое умение каждого умел вложить в общий, групповой номер: тут и «двойной под живот», и «вертушка», которую выполняют одновременно двое всадников, и пирамида из трех наездников на двух проносящихся над барьером лошадях.
Давно ушли из группы, вернулись на тихое пенсионное житье в родную Осетию такие отчаянные умельцы старше го поколения, как Ким Зангиев, расстался с седлом, определился в служители Юрий Дацоев, а кое-кого из тех, кто в самой силе, ветер всеобщих перемен, такой дразнящий и так много вначале обещающий, подтолкнул искать лидерства, искать славы и всего того, что связано с нею, в других цирковых программах, с другими партнерами… В прошлый его приезд спросил Ирбека, как дела у Гены Туаева, начинавшего у Кантемировых девятилетним мальчишкой. «Тебе бы представилась возможность поглядеть Южно-Африканскую республику, — взялся насмешливо рассуждать Ирбек. — Когда тебе было тридцать. Разве бы устоял?» И вид у моего друга был такой, словно горько подшучивает не над своим легковерным воспитанником — больше над собою, его учителем: что-то он упустил, чего-то когда-то не учел, чему-то не придал значения… Сам одним словом виноват. Он! НАСТАВНИК.