«Нарочного» все не было, Ирбек решил позвонить, и благородный земляк ответил: все, все, человек с деньгами только что вышел от него, завтра будет в Москве.
— Не знаю, почему, но я вдруг переспросил, — рассказывал потом ошарашенный Ирбек. — Все пятьдесят тысяч?.. Пятьдесят, успокойся, пятьдесят! — благодетель мой говорит. Долларов? — переспрашиваю. Ну, увидишь, успокойся, увидишь! — он говорит.
На следующий день Ирбеку Кантемирову, и в самом деле, вручили под расписку пятьдесят тысяч.
Родных «деревянных»…
Такие нынче наши дела.
«Там он жил в тени сухих смоковниц, песни пел о солнечной Кастильи. Вспоминал сраженья и любовниц. Видел то пищали, то мантильи. Как всегда был дерзок и спокоен. И не знал ни зависти, ни злости…»
Это уже немного не о нем: дерзок был в молодости, когда пять лет подряд он, армейский чемпион, побеждал на всесоюзных соревнованиях. Когда вместе с отцом в «Смелых людях» ставил первые в отечественном кино конные трюки… Когда уже в почтенном возрасте снова садился на коня, чтобы впереди лавы «белых», уже в черкеске с генеральскими погонами, падать на всем скаку вместе с лошадью в фильме о гражданской войне.
Все остальное — правда.
До чего мягок, до чего добр, сердечен и обаятелен был он в обычной жизни. За все время нашей тридцатилетней дружбы не слышал от него дурного слова, и даже в анекдотах, которые он так любил и которые не однажды одалживал Никулину для передачи «С легким паром», скабрезные слова с удивительным мастерством заменял достаточно деликатными.
Один его задушевный тон чего стоил!.. Даже по телефону:
— Как ты там поживаешь? Хорошо? Значит, сегоняшние газеты уже просмотрел… Это как у одного чудака, знаешь, спрашивают: как живешь? Хорошо, говорит. А газеты читаешь?.. А как же! — говорит. — Откуда иначе знал бы, что живу хорошо!
Отсмеешься, а он опять:
— А с глазами как?.. Лучше не стало?.. И у меня тоже: не вижу денег!
Опять смеешься, хоть плакать хочется. Спросишь: чего это, мол, взялся с утра пораньше?
— Юра сейчас звонил. Никулин. Надо идти, говорит, на запись, а на душе… Из головы все анекдоты — как ветром… Какие там анекдоты, когда вся наша жизнь — один сплошной анекдот!. Но давай, говорит, с тобой наскребем!.. Скребли, скребли — хватит, говорит!.. Видишь, и для тебя ещё осталось маленько.
«… и не знал ни зависти, ни злости…»
Не знал, нет, — не знал!
«Смерть пришла, и предложил ей воин поиграть в изломанные кости…»
Чего-чего, а изломанных костей при таком-то, как у него, деле было достаточно… как он у «костлявой» тогда не выиграл!
Если бы это случилось в Москве, его бы скорее всего спасли… Или даже в Ростове, почти в родном городе: давно стал таким из-за старшего брата, Хасанбека, устроителя семейного музея Кантемировых… Не надо ему было садиться в седло, если неважно себя чувствовал!.. Или Асуан опять так бурно радовался его приезду, что не хотелось его огорчать?
И хоть хирурги в этом Целинном, недалеко от Ростова, сделали потом все что можно и все, говорят, что нельзя прободная язва оказалась сильней… ещё бы!
Какие только беды и горести вместе с постоянными заботами о хлебе насущном для себя да о сенце для Асуана её не подпитывали, язву…
Поминальные столы были накрыты в одном из помещений, где конники МЧС занимались теорией: это была отработка Мухтарбека за проявленное Шойгу гостеприимство — обучение солдат-срочников и курсантов Академии верховой езде.
Поминальные!..
А давно ли, невольно думалось, давно ли за столом с похожими яствами слышался дружелюбный говорок Ирбека, одного из самых уважаемых людей осетинской общины в Москве — недаром же его избрали потом её главой… Давно ли он поднимался с бокалом в руке, чтобы сказать заздравный тост…
Но тогда на тарелках лежали по три больших пирога.
Теперь — два.
Остро ощущавший без него в среде осетин свое сиротство, пошел было в дальний конец стола, на то самое место, где по известной поговорке, никто тебя не попросит подвинуться, но садившиеся во главе стола старшие громко о чем-то заговорили, и дорогу мне вежливо преградили несколько молодых людей, чуть не торжественно повели обратно.
— Ты что это? — с нарочитым укором сказал генерал Ким Цаголов. — Не знаешь обычай?.. Даже если бы вы не были с Ирбеком знакомы, место твое здесь — ты давно смотрел в зеркало на свою седую головушку?.. А вы с ним друзья были. Говорить после меня будешь первым: готовься.