Зимой, когда ещё была война, к ним приехал внук Алёша — и он оказался весёлый, добрый, хороший и даже красивый — совсем-совсем на них не похож! Он на несколько месяцев младше Анночки и немножко ниже её, но они оба красивые — только Анночка беленькая, а он чёрненький. Бабушка их скоро познакомила, они так подружились и стали почти всё свободное время проводить вместе. В школу-то они ещё не ходят!
Я увидела их первый раз вдвоём зимой во дворе. Они стояли рядом: пальто, и валенки, и шапки — всё белое — и смеялись — в снегу же поваляться — это так здорово! Подхожу к ним и спрашиваю:
— Хорошо повалялись?
Алёша вдруг сделал такой небольшой шаг вперёд и в сторону — получается, перед Анночкой, — это было странно — он выпрямляется, вскидывает голову и смотрит мне прямо в глаза, спокойно смотрит, но я сразу понимаю: он заслоняет Анночку от меня, он защищает её… от меня!
И в груди у меня что-то закололо!
Мамочка уже покормила Мишеньку и ужинает с нами — это так хорошо, без неё всё мне кажется немножко ненастоящим.
— Бабушка сказала, что вы теперь с Алёшей в шахматы играете? — спрашивает Мамочка Анку. — Нравится тебе?
— Очень! — радуется Анночка.
— Могу себе представить их шахматы! — Ёлка хмыкает и пожимает плечами.
— А кто же чаще выигрывает? — спрашивает Папа.
Анночка задумалась, потом говорит:
— Не знаю!
— Очень интересно! — говорит Папа, и сразу видно, что ему очень интересно. — Вы сегодня играли?
— Играли, — кивает Анночка.
— Ты играла белыми или чёрными?
— Белыми.
— И какой же ты сделала первый ход?
— Е2 — Е4.
— Прекрасно! Дальше что?
— Дальше мы ели друг у друга — пешки ели, слонов ели, коней и ладьи!
— Дальше, когда много всего съели, что было потом?
— Потом… — Анночка немножко думает и говорит: — Алёша съел моего короля.
— Очень интересно! — радуется Папа. — И что было потом?
— Мы играли дальше, ведь ещё остались фигуры, — объясняет Анночка.
— Так-так! — Папа просто в восторге. — Доедали оставшиеся фигуры!
Мамочка закрыла лицо руками. Я чувствую — хохочет, но старается хохотать тихо.
— Вы что, с ума сошли? Обалдели? — кричит Ёлка, она редко кричит, а сейчас от возмущения вся стала красная. — Если вы съели короля, это всё! Конец партии! Нельзя играть без короля!!!
Мамочка снимает очки и вытирает платком глаза. Потом надевает очки, смотрит на Папу, и они начинают хохотать вместе.
— Анночка, извини. — Мама сквозь смех еле говорит. — Это мы не над тобой смеёмся… просто мы с Папой… вспомнили… как мы с ним в шахматы играли… нам они так нравились!
— И мне шахматы очень нравятся! — радуется Анночка.
— Да какие это шахматы?! — кричит Ёлка. — Это жуткая глупость, а не шахматы!
— Ну, деточка, так ли уж это важно! — вдруг говорит Бабушка. — Ну съели они короля — разве в этом дело? Важно, что у неё теперь есть друг! Они вместе играют, гуляют, я её во двор с ним совершенно спокойно отпускаю, как с Ниночкой.
Я вздрагиваю — «как с Ниночкой»! Значит, Бабушка думает, что Алёша… он что?., он Анночке… как я?
— Алёша такой хороший мальчик! — радуется Бабушка. — Очень хороший, добрый, воспитанный!
Я молчу, а в груди у меня что-то колет.
— Оба они — просто загляденье! Чудная пара! — Бабушка улыбается и кивает головой. — А как они хорошо играют — я ими просто любуюсь!
— Особенно в шахматы они хорошо играют! — Я всегда стараюсь молчать, когда Бабушка Алёшу хвалит, но сейчас у меня в груди так сильно что-то колет, что я не могу молчать.
И я думаю: до чего же мне надоел этот «мальчик Алёша»! Знаю я, что он хороший, о-очень хороший, и Анночка его любит. И он её любит.
Но он мне надоел, как говорит Мамочка, «хуже горькой редьки»!
Надоел! Страшно надоел!!!
А ведь никому не расскажешь!
Как смеётся зайчик
Мамочка покормила своим молоком Мишеньку и посадила его на их с Папой кровать — она широкая, называется «полутораспальная». Я стучу по буфету.
— Заходи, Нинуша, заходи! — говорит Мамочка.
— Можно, я с ним посижу? — спрашиваю.
— Посиди, милая, только на руки его не бери, — предупреждает Мама. — Он стал очень тяжёлый. А я пойду пелёнки простирну.
Я сажусь рядом с Мишенькой на кровать, Мамочка собирает пелёнки и уходит за буфет. Я беру Мишеньку за руку, он тянется второй рукой, улыбается и нежно-нежно гладит меня по лицу. Смеётся. Какой у него удивительный смех — он очень мелодичный^ но это не просто музыка, а что-то ещё! Мамочка говорит, что он смеётся как зайчик! А я не знаю, как зайчики смеются, но когда Мишенька смеётся и гладит тебя по лицу, хочется выдохнуть: «Ой», потом «Ах», — взять его на руки, гладить и целовать! Но нельзя! Во-первых, Папа говорит, что «сюсюканье» с мальчиком до добра не доведёт! А Мамочка с Бабушкой говорят, что мы можем только гладить его по головке и играть его пальчиками. «Вас трое, а он один, вы его своими ласками замучаете!» Я помню, что в Свердловске, в эвакуации, Бабушка то же самое говорила про Лёвочку. Он жил в соседней комнате, его Ревекка родила, и он почти каждый день приползал к нам в комнату.