Наверно, Сэм протрепался, подумала Александра.
— Так вот почему мне показалась знакомой эта фамилия! — воскликнул полицейский. — Вас назвали в газетах «Александрой Великой».
Александра скорчила гримасу: глупее ничего не придумали!
Джеф был явно растерян и попытался «сохранить лицо».
— Почему же ты раньше не говорила мне о мисс Пейдж? И вообще, — как вы познакомились?
Пэм посмотрела на Александру в надежде, что та снова ее выручит.
— В моем книжном магазине, — без запинки ответила Александра.
— В книжном магазине? — удивился Джеф. Пэм, видимо, не слишком увлекалась чтением.
— У меня большой отдел книг, посвященных уходу за ребенком. — Насчет этого Александра не солгала.
— Ах, так! — Джеф смотрел то на мать, то на Пэм, становясь красным как рак.
— Ты должна была сказать мне, Пэм, что мисс Пейдж — порядочная женщина. Я бы подождал еще немного, а не побежал в полицию.
— Я пыталась тебе все рассказать. Но твоя мать… — Пэм закусила губу. — Все только кричали, и никто не хотел меня выслушать.
— Известная художница хочет нарисовать портрет нашей дочери, — не унимался Джеф, — а ты мне об этом даже не рассказала.
Пэм разразилась слезами.
— Я хотела сделать тебе сюрприз.
Глава седьмая
Выпутаться всем из этой истории помог Райли. Он поговорил с кем-то из старших офицеров, который, уразумев, что оснований для предъявления обвинения нет, был только рад избавиться от сумасшедшей компании. Райли вызвал такси для миссис Браун и благополучно отправил ее домой. Он же повел к выходу остальных — сбитого с толку Джефа, подавленную своей виной Пэм с Саванной на руках, и Александру, обуреваемую противоречивыми чувствами облегчения и потери.
— Большое вам спасибо, — шепнула Пэм Александре. — Она… хорошо себя вела? Иногда она капризничает… Она вам не слишком мешала?
— Пришлось всего лишь два дня раньше закрывать магазин и в корне изменить все в доме, включая распорядок дня. Не беспокойтесь, — ответила Александра язвительно, потому что Пэм внезапно стала ей противна. Она, видно, устроила себе небольшой выходной, пока Александра присматривала за ее ребенком. Впрочем, судя по обкусанным ногтям Пэм, здесь было что-то другое. — Я давала ей козье молоко. Кажется, она его лучше переваривает, чем коровье.
— Два дня? — Подозрения Джефа снова вернулись. — Мне показалось, что Саванна была у вас всего день.
Александра глянула на Пэм: ей все равно рано или поздно придется все рассказать мужу. Но она мрачно ответила:
— Мне показалось, что прошло целых два дня.
— Прекратите! — прикрикнул на них Райли. Они уже были в гараже. — Поедем ко мне в офис и все обсудим. — Джеф открыл было рот, но под взглядом Райли снова его закрыл. — Давайте, залезайте!
Он открыл дверцу для молодой четы, стоя рядом, словно грозный часовой. Но он протянул руку и накрыл ладонью головку Саванны, когда Пэм садилась в машину. У Александры даже в глазах защипало, когда она это увидела. Было заметно, что он еле сдерживает гнев, а вместе с тем… с какой нежностью его рука защитила уязвимую головку ребенка!
Потом он обошел машину, чтобы открыть дверцу для Александры. Ее лицо сияло. Она тронула его за рукав и сказала с воодушевлением:
— Спасибо за все, Райли. Ты был просто великолепен — так быстро понял ситуацию. Я бы без тебя не справилась. Но разумно ли это — ехать сейчас к тебе? Они так возбуждены, а ребенка пора купать и…
Райли снял ее руку со своего рукава и процедил сквозь стиснутые зубы:
— Садись.
Александра была в недоумении. Она ожидала, что он признает в ней такого же пострадавшего от руки этих молодых супругов, как он сам. А он зол на нее чуть ли не больше, чем на них.
— Почему ты сердишься на меня? — обиделась она. — Я не виновата в том, что сегодня случилось.
— А вы, мисс Пейдж, — неутомимая любительница исправлять зло — не заметили, чего сегодня не случилось?
— Чего именно? — спросила она, уязвленная его сарказмом.
— Не было никакого счастливого воссоединения. Ни тебе даже дружеского «Привет! Как ты?»
Он мрачно наблюдал, как она мысленно переваривала сказанное.
— О! — Она вспомнила, что появление Райли не вызвало у Пэм никаких эмоций.
— Вот именно! Тот, кто написал эту чертову записку, которую ты все время совала мне под нос, никогда меня вообще не видел.
Боже мой! — подумала Александра. А она приставала к нему, вторглась в его личную жизнь, размахивала запиской, чтобы пробудить в нем совесть!