— Но разве не мистер Клуни должен этим заниматься?
— Мистер Клуни берет крону[10] уже за то, чтобы только позволить войти в его кабинет. Откуда у нас деньги на судебные разбирательства?
Мойра ничего не ответила — она думала о Стюарте Уэстоне. Если придется выйти замуж по расчету, то она хотела бы себе такого мужа, как он.
Но как узнать, достаточно ли у него денег, чтобы выручить их из беды? Мойра решила, что лучше выяснить это каким-нибудь окольным путем. Однако она понимала, что сейчас не время заводить подобные разговоры с Юэном. Эти мысли нужно пока оставить при себе.
— Юэн, я уверена, что мама понемногу распродает фамильное серебро: исчезли канделябры, блюдо для устриц, а еще не хватает пары тех огромных подсвечников.
— Вот и объяснение пиршеству и яствам, от которых ломился наш стол, когда гостил Харвуд. Эх, попадись он мне! Во мне кровь кипит от возмущения!
— По-моему, мама продала и свои жемчужные бусы.
— Не те, что дед подарил ей, когда я родился?
— Именно эти.
— Что ж, плохо дело, Мойра. Боюсь, у нас нет выбора: богатый муж и богатая жена — наш единственный выход.
— Но это все равно, что продать себя, — возмущенно возразила Мойра. Ей были не по душе все эти разговоры о браке ради денег, потому что она хотела выйти замуж по любви и желательно за Стюарта Уэстона.
— Либо так, либо мы скатимся до жизни на подачки от родственников, — сурово ответил Юэн. — Или, того хуже, — до работного дома.
Мойра не могла больше этого выносить. Она бросилась бежать по берегу Лох-Ерна, а затем вверх по крутому склону холма. Всхлипывая, она повалилась на скалистый выступ.
— Я не выйду замуж за человека, которого не люблю, — плакала она, со злостью обдирая с камня мох. — Не выйду!
Юэн следовал за сестрой, держась немного поодаль, но теперь подбежал к ней.
— Не волнуйся, Мойра, не надо. Ты можешь встретить и полюбить человека, который к тому же окажется богат. Пойми, у нас нет другого выхода. Я тоже не горю желанием жениться из-за денег, но либо так, либо нам придется смириться с последствиями.
Мойра вытерла слезы и села на камне рядом с братом. Солнце стояло высоко над головой, и девушка поняла, что завтрак, наверное, давно закончился.
— Ты прав, Юэн, но как мы найдем этих людей? Ты уже познакомился и отверг всех незамужних девушек в округе. А в Эдинбурге из подходящих кандидатур остались только беззубые ведьмы и сопливые девчонки с деревянными лицами.
Юэн расхохотался.
— Ты слишком привередливый, Юэн, — продолжала Мойра. — За последние несколько лет ты познакомился со многими прелестными юными леди, но счел, что ни одна из них тебя не достойна.
— Ах, ну что же, это было до того, как я оказался в жестокой нужде. Нет, сестра, мы должны обратить взоры выше Эдинбурга.
Юэн смолк, задумчиво посмотрел на сестру и продолжил:
— Куда? Глазго? Абердин? Только не предлагай Ньюкасл. Лондон!
— Лондон?! — воскликнула пораженная Мойра. — Мы не можем поехать в Лондон. У нас нет таких денег, и где мы остановимся?
— Думаю, наши дорогие друзья Каннингемы в долгу перед нами. Мы оказались в этом положении при их косвенном содействии. Нужно написать им и сообщить, что мы намерены воспользоваться их радушным приглашением и приедем погостить. Они знают всех нужных людей: богатых друзей у них хоть отбавляй. Мы легко найдем себе пару достойных супругов.
— Не знаю. Мне нужно все хорошо обдумать.
— Ладно, но не мешкай, сестра, у нас очень мало времени.
Юэн помог Мойре встать, и они пошли к замку, держась за руки.
Дома их ждал мрачный прием.
— Юэн, Мойра, где вы были?
Графиня бросилась им навстречу, едва они переступили порог.
— Прогулялись немного, ничего больше.
— Что случилось, мама? — спросила Мойра, почувствовав смятение графини.
— Ваш отец… Он лежит в постели и отказывается вставать. Юэн, я надеюсь, что ты сумеешь уговорить его не глупить.
— Постараюсь, мама, — отозвался тот и стал подниматься по лестнице.
— Вы пропустили завтрак, — тихо сказала графиня, когда Юэн исчез наверху.
— Да, знаю. Мы с Юэном плохо спали этой ночью, и нам захотелось прогуляться. Прости, но мы, должно быть, потеряли счет времени. Который сейчас час?
— Половина одиннадцатого. Кухарка подогреет тебе овсяную кашу, если хочешь.
С тяжелым сердцем Мойра покинула холл и побрела на кухню.
— А, вот и вы, миледи!
Кухарка уже грела кастрюлю с овсянкой на железной плите.
— А где ваш брат?
— У отца…
— Да уж, страшное дело, когда такой человек не встает с постели, — пробурчала женщина, свирепо перемешивая кашу.