Любимым напитком Скипа было пиво. Не могу даже сосчитать, сколько десятков банок пива я подала ему за месяцы нашего романа. Он даже посылал мою горничную в магазин за ним и давал ей большие чаевые за это.
Однако мой «Джеймс Бонд» был гораздо более ревнив, чем даже Ларри. Если Скип находился в доме, мне не разрешалось, когда я решала наедине с клиентом финансовые дела, даже закрывать дверь спальни за собой. Он был уверен, что за дверью я начну «заниматься этим» с мужчиной. Мне запрещалось также принимать какое-либо участие в групповом сексе, хотя бы и втроем, под угрозой публичного скандала. Конечно, я теряла дополнительный заработок, отказываясь участвовать в таких сценах, но предельная щедрость Скипа, его прекрасное тело и ум, не говоря о множестве красных роз, которые он мне посылал, подарили мне несколько счастливых месяцев. В конце концов семейные проблемы вместе с неприятностями в его бизнесе свели наши отношения к дружбе, но до сих пор мы — хорошие друзья и испытываем добрые и нежные чувства друг к другу.
После того как корабль Скипа отправился дальше в свое плавание, другой корабль причалил, бросил якорь и, кажется, собрался остаться тут. Греческий юноша, Такис, примерно двадцати девяти лет, зашел ко мне, чтобы поговорить о двух девушках из Монреаля. Они хотели пожить у меня. Прозвенел звонок в дверь, и я открыла — за ней стоял молодой красавец, сложенный, как Адонис, темноволосый, с точно такими же, как у меня, зелеными глазами и темными длинными ресницами. На его чувственном драматическом лице сияла детская улыбка. Только нос, по моему мнению, был маловат, определенно не греческий.
Такис и я вспыхнули от взаимной страсти с первого момента нашей встречи. Мы упали в объятия друг к другу почти сразу же после появления, ну, может, он успел переступить порог. И после этого более или менее он вошел в мою жизнь и мою квартиру. Корабль бросил якорь. У него был теплый и быстрый язык, и, должна засвидетельствовать, никто лучше этого греческого юноши не мог заниматься «французской любовью». Кроме того, он точно чувствовал, как надо ласкать мое тело, как целовать шею и любить меня. Ритм наших движений был как бесконечная череда морских волн. Прилив — отлив, вверх — вниз, назад — вперед. Такое чувство возникало у меня во время нашего слияния.
Такис, оказавшийся очень эмоциональным и чувствительным человеком, стал одним из самых приятных событий в моей жизни. Он был порядочен и добр и никогда не бывал невежлив или груб. Такие был несколько ленив, любил поспать подольше, но так же поступали мои товарки, две девушки из Канады, с которыми я познакомилась через него. Они также стали жить у меня, и неожиданно мой дом наполнился счастьем и весельем этих молодых людей. Насколько мне известно, Такис никогда не спал ни с одной из них. По его рассказам, в Монреале он был другом довольно известной мадам Кармины. Другими словами, он крутился у нее до поздней ночи, так как ее дом посещало много разных мужчин. Кармина занималась бизнесом лет десять и сумела сколотить приличное состояние, благодаря чему, по слухам, она была довольно щедрой.
Будучи греком, Такис страдал от одной знаменитой слабости всех греков, и это была страсть к игре. Он не обманывал, как делает большинство мужчин, свою подружку. После нескольких ночей, когда он приходил только под утро, Такис всегда доверительно рассказывал мне о захватившем его азарте многочасовой игры в кости. Он постоянно проигрывал. Обычно я оказывала ему финансовую поддержку, но не такими суммами, как это делала Кармина. Обычно это была десятка там, двадцатка здесь. Однажды, когда он ушел вечером играть, у него в карманах было всего двенадцать долларов. Вернулся он только в десять утра, измотанный, но счастливый и гордо продемонстрировал мне две тысячи долларов — выигрыш, который удалось получить из такого незначительного стартового капитала.
Однако деньги, казалось, прожгли пресловутую дырку в его кармане, и, как мазохист, он снова потащился к игорному столу и проиграл все. Так как это были не мои деньги или чьи-нибудь еще, я никогда особенно не скандалила по этому поводу. Конечно, я надеялась, что он сохранит выигранные деньги или найдет постоянную работу, но леность, укоренившаяся в нем тогда, блокировала мои желания. Он предпочитал быть другом, почти жиголо мадам Ксавиеры. Это не значит, что он сознательно извлекал выгоду из нашего знакомства — могу дать гарантию. Я сама проявляла инициативу, когда хотела быть щедрой к нему. И он никогда не просил ни о чем. Время от времени я везла его в центр и покупала несколько новых рубашек или белье, а то и красивый шерстяной свитер, который еще больше подчеркивал его сексуальную фигуру. А ведь в то время мы страстно желали друг друга и обычно занимались любовью ночь за ночью до восхода солнца.