Он был ошеломляюще пленителен и выглядел, как рисунок идеального любовника со страниц великосветского журнала «Космополитен».
Непорочно белый костюм подчеркивал его несильный загар, а лицо было обрамлено короной черных волос, остриженных, как у древнеримского юноши, и по-щегольски длинных. Мне показалось, что ему уже за тридцать пять, и в его глазах — я надеялась, что это так — горел огонь одиночества.
Как только мужчина приблизился ко мне, наши взгляды соединились и что-то заставило нас коснуться руки другого. Я заговорила первой: «Вы так же одиноки, как и я?» — были мои первые слова.
«Думаю, что да, — ответил он к моей совершенной радости. — И не отказался бы от очаровательной женской компании». Безо всякого сопротивления с моей стороны он взял меня за руку и вывел из «Палм Бей Клуба», посадил в такси и увез на более раскованную дискотеку под названием «Пентхаус». Там мы смеялись, танцевали и разговаривали по-немецки друг с другом до трех часов утра.
Его звали Поль Линдфельд, и он был известным нью-йоркским художником-ювелиром, происходящим из семьи германских евреев, который недавно развелся с женой. Когда вечеринка стала завершаться, он взял меня в Жокей-клуб, где жил, и мы без лишних слов скользнули в постель и занялись любовью.
Тела друг друга так возбудили нас и страсть была так сильна, что люди в соседнем номере стали возмущаться и стучать в стену. Но мы просто не обратили внимания и продолжали любить.
Прежде чем мы заснули в изнеможении, я поняла, что это был такой мужчина, в которого я могла серьезно влюбиться. Поэтому прежде, чем наши отношения получат продолжение, моей обязанностью было сказать ему, кем я была и чем занимаюсь.
Я решила, что он не отнесся бы к новости слишком негативно, так как это был видавший виды мужчина. У меня было предчувствие, что он сможет принять мой профессиональный статус без драматизма.
«Поль, я думаю, ты должен знать кое-что обо мне», — сказала я.
«Это я уже знаю, — сказал он сонно. — Ты неподражаема в постели».
«Благодарю за комплимент, — сказала я — Но вопрос несколько более серьезен. Понимаешь, если бы я не была хороша в постели, мне нечего было бы делать в моем бизнесе. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю».
«О чем, собственно, ты говоришь?» спросил он, полностью стряхнув дрему.
«Пытаюсь объяснить тебе, что я не совсем такая, как ты представляешь меня, — молоденькая девушка-дизайнер интерьера квартир, расслабляющаяся во время ежегодного отпуска. А на самом деле я профессиональная женщина — девушка по вызову, «коллгел».
Он вскочил как ужаленный и отодвинулся в сторону.
Прежде чем он смог заговорить, я продолжала: «Пожалуйста, не думай, что я собираюсь требовать от тебя деньги или что-нибудь в этом роде. Сегодня я не работала. С тобой это была песня души».
И, чтобы смягчить удар, добавила: «Я занимаюсь этим, чтобы помочь моим родителям».
Поль был заметно потрясен моим признанием, но мы обсудили эту тему еще немного, и он принял все безоговорочно.
На следующее утро я покинула дом Таннеров и переехала к Полю, и мы ни на момент не отходили друг от друга те несколько дней, влюбившись друг в друга. Впервые мне казалось, несмотря на весь мой опыт, что это навсегда. Не стоило вспоминать о Эвелин Ст. Джон — это было намного глубже. Мы везде были вместе, рука об руку, и Поль был такой яркий, что я «носила» его на моем рукаве, как сияющий военный орден.
По возвращении в Нью-Йорк, после долгого тяжелого периода, когда от Поля не было вестей, наконец я услышала долгожданный звонок с его объяснениями, как сильно он был занят. Мы должны начать все с той же точки, на которой расстались в Майами, сказал он. Поль жил на 25-м этаже здания около южной оконечности Центрального парка, и зимняя панорама покрытых снегом деревьев и дорожек была страшно романтичной, ну прямо как будто смотришь из окна бабушкиного дома в деревне. Квартира отличалась элегантностью, была дорого и со вкусом украшена антикварными вещами. В спальне было овальной формы окно, вид из которого вызывал у меня самые романтичные чувства.
У Поля была стройная фигура, точеная, но не очень крупная, и он был старомодный любовник. Но нам не нужны были никакие экзотические любовные позы. Потребность в вариациях возникает тогда, когда вам слегка надоедает нормальная позиция. Однако когда у вас настоящая любовь, обычная позиция точно так же восхитительна и необычна, как если бы вы занимались сексом, стоя на голове.
Чувство, которое я испытывала в тот момент к Полю, было почти таким же глубоким, как к Карлу. Думаю, такие эмоции у меня возникли впервые после разрыва с Карлом. То потрясение было настолько тяжелым, что я не хотела причинять себе новую боль. После этого я повзрослела, стала зрелым человеком. Мне кажется, зрелость приходит к нам через страдания и от жизненного опыта.