По прошествии какого-то времени я стала пользоваться определенной репутацией у этой чрезвычайно лицемерной публики, и на вечеринках они насмешливо говорили. «Вон идет «летающий голландец», летающий из постели в постель».
Именно в это время я почувствовала отвращение к складу ума мужчин. Они в основе своей эгоистичны, настаивая на праве заниматься любовью, когда и как они хотят.
Однажды я попыталась вырваться насовсем из этой подлой паутины лицемерия. Тогда они начали тихо ржать: «В чем дело, может быть, нимфоманочка подцепила болезнь?»
Я не хотела специально вести промискуитетный образ жизни и очень желала иметь постоянного друга, который бы разделял мои интересы и заботился обо мне, но такой мне никак не попадался, и в конце этого периода я пресытилась мужчинами, которые в целом вызывали у меня депрессию.
Моими лучшими друзьями стали мужчины-гомосексуалисты, которые учили меня готовить еду и понимать оперу и балет. Единственный мужчина с красной кровью, на которого я могла положиться во время этого мрачного периода, был небольшой еврей-фотограф по имени Обри. У нас были платонические отношения, но по крайней мере я могла пользоваться тем, что он водит меня на вечеринки, зная, что у него нет скрытых намерений в отношении меня. И это был пикник – барбекью, на который Обри взял меня ноябрьским вечером 1966 года, где я встретила мужчину. Мужчину, с которым я должна была быть впоследствии помолвлена.
Карл Гордон был двадцативосьмилетним американским экономистом, недавно приехавшим в Йоханнесбург в командировку от своей базирующейся в Нью Йорке фирмы, занимающейся консалтингом и менеджментом, и казался идеалом мужчины каждой женщины,
Красота Карла бросалась в глаза, он был сложен, как Адонис, и стильно одет в шитую на заказ одежду. Он был образцом мужественности. А сверх того, жил один в сказочном особняке с двойным теннисным кортом и бассейном олимпийского размера.
«Обри, – толкнула я свой эскорт, – Карл – самый божественный мужчина из виденных мною. Как я смогу познакомиться с ним?»
Обри был пессимистичен: «Не трать понапрасну время, его подружка, девушка-гречанка Элли, приклеилась к нему намертво».
Как он был прав! С семи часов вечера, когда вечер начался, и почти до его конца она смотрела за ним, как коршун; и только безнравственный заговор, подготовленный Обри и мной, – подлить в ее кофе по-ирландски три порции виски – заставил ее исчезнуть с горизонта.
У меня было чувство что Карл тоже заинтересовался мной, но у него едва хватило времени записать номер моего телефона и назначить нашу пробную встречу на воскресенье, прежде чем наступило время разойтись по домам.
Остаток недели тянулся мучительно долго Сидела ли я за рабочим столом или лежала в постели ночью, я фантазировала о том, какой у нас будет прекрасный роман. Воскресенье приближалось слишком медленно.
Наконец, утро этого дня осветлило ночной воздух. Я подскочила спросонья к телефону в восемь утра, чтобы поднять дребезжащую трубку. Но это был не Карл. Это был Юрген, немецкий пилот, которому я в этот день обещала неделю назад прогулку верхом на лошадях. Отказаться от обещания не было возможности, и, хотя мне нравилось быть в постели с этим мужчиной, мои мысли витали в облаках в то время.
Около пяти часов вечера я настояла на том, что-бы он отвез меня домой, и в момент, когда моя рука вставила ключ в замок входной двери, зазвенел телефон. На этот раз звонил Карл.
В шесть часов он появился у меня дома, протянув в дверной проем огромный букет из желтых роз одновременно с остроумной маленькой поэмой, содержащей его сетования на то, что он звонил целый день и умирал от желания увидеть меня.
В этот вечер я выяснила, что Карл был точно таким, каким мне рисовало его мое воображение, Интеллигентный, много повидавший, учтивый и внимательный. Насколько сильно он отличался от грубых, словно сбежавших из тюрьмы, местных мужчин.
Наше первое свидание проходило в самом фешенебельном ресторане Йоханнесбурга, где мы поужинали и танцевали. И меня настолько переполняло желание, что, когда во время танца он прижимал меня к своей сильной груди, мои соски находились в постоянной эрекции весь вечер. Но дальше этого дело не пошло, потому что у меня только что началась менструация, а в те дни я не знала; как справиться с положением, и находилась в состоянии крайнего замешательства, так как боялась его предложения лечь в постель.
Однако Карл оказался понятливым и не нажимал на меня и остался таким терпеливым, каким должен быть каждый мужчина. Так что мы только ужинали и пили вино следующие пять вечеров. Но на шестой вечер, когда мы уже почти лезли на стену от желания, это произошло и это было, как говорят малыши, потрясно!
Иногда, когда вы по-настоящему влюблены в кого-то и по каким-то причинам должны сдерживать стремление к слиянию с любимым, прекрасная пытка сдерживанием может превратить акт любви в фантастическое событие, когда оно, наконец, случится.
Так оно и случилось, но вовсе не благодаря любовному умению Карла. На самом деле он был очень неуклюжий и кончил на раз-два-три. Но то же случилось и со мной, так как страсть настолько затопила мое существо желанием чувствовать его внутри себя, что у меня это произошло точно так же быстро.
Позже я научила его, как надо заниматься любовью по-настоящему, так же, как я делала почти со всеми моими мужчинами, если они обладали потенциалом, необходимым для этого, который включает в себя крепкое тело и сильный пенис.
У Карла было «оружие» громадных размеров. До сегодняшнего дня я видела только двух других мужчин, одаренных природой так же, как он. Однако щедрый сексуальный подарок природы не обязательно превращает мужчину в хорошего любовника. Он лишь помогает в этом до тех пор пока им пользуются деликатно, не скачут грубо, как мустанг, потому что таким образом можно наверняка причинить вред женщине.
Мне повезло, что в первую ночь с Карлом я испытывала сильное желание, и благодаря этому у меня было много смазки. В противном случае я не смогла бы вмёстить его целиком.
Постепенно мы стали привыкать друг к другу и телам друг друга. По мере развития нашего романа я объявила всем старым знакомым, что я больше не играю в их игры. «Не заходите ко мне больше и не звоните мне, – говорила я им. – Я встретила своего мужчину, и я люблю его».
Как можно было ожидать, они делали множество замечаний, которые я предпочла игнорировать, но в конце концов до них дошло, и они сгинули. Для нас было бы более удобно, если бы я стала жить у Карла, но мы хотели, чтобы наши романтические отношения развивались на правильной основе. Моя мать предупреждала меня об этом.
«Ксавиера, я не могу упрекать тебя, если тебе не удастся сохранить свою девственность до тех пор, пока ты не выйдешь замуж, учитывая современные нравы, но никогда не пытайся жить с мужчиной вместе, – наставляла меня она. – Ты потеряешь лучшие годы своей жизни, если позволишь ему иметь свой торт и есть одновременно и ничего не давать взамен, потому что мужчина никогда не женится на женщине, позволяющей ему жить с собой вне брака».
Ее взгляды казались мне устаревшими в то время, жизнь вынудила меня прийти к мысли о том, что они не такие уж старомодные.
Мы вошли в круг респектабельных бизнесменов и их жен, и наш роман действительно развивался в рамках благоразумия. Мы относились друг к другу с огромным уважением, и я была очень рада, что он не узнал про мое прошлое нимфоманки. И была надежда, что не узнает никогда. После пяти недель, прошедших с нашей первой встречи, Карла перевели в город Дурбан, расположенный на океанском побережье в восьми часах автомобильной езды.