Между тем после нескольких идиллических недель я умирала от желания услышать от него слова «я люблю тебя». Может быть, это звучит несколько инфантильно, но, когда вы любите, эти три слова действительно кое-что значат в эмоциональном плане.
Время очень быстро промелькнуло, и неожиданно оказалось, что у Карла последний уик-энд в Йоханнесбурге. Мы решили провести его в романтическом курортном месте в отеле, расположенном недалеко от города, под названием «Киалами Ранч».
Почти весь уик-энд лил дождь, но он сделал нашу близость еще более тесной. Один из самых прекрасных моментов, которые любовники проводят в постели, – это когда дождь стучит по крыше и оставляет мокрые полосы на окне. Незадолго перед ужином Карл объявил о своих чувствах следующим образом.
«Ксавиера, – начал он, баюкая меня на своих руках. – Я не говорил тебе о своих чувствах раньше потому, что хотел проверить их. Я не ребенок, который делает опрометчивые и поспешные заявления каждой женщине, которую он встретит, чтобы заполучить ее в постель.
Правда заключается в том, что я люблю тебя».
Я думала, что я прошибу головой потолок от радости. Я чувствовала себя, как счастливый ребенок, никогда я не испытывала таких эмоций. Все, чего я хотела в своей жизни, осуществилось в этот момент в этом загородном доме. Для меня это было начало настоящей жизни.
Затем Карл продолжал: «И я хочу спросить тебя, не согласишься ли ты быть моей женой?»
Не соглашусь ли я? Если бы это зависело от меня, я вышла бы за него замуж в тот же день. В ту же минуту. Но он намеревался сделать так, чтобы мы были вместе как можно больше времени сейчас и поженились после моего приезда в Соединенные Штаты, где я познакомлюсь с его семьей.
Чтобы мы узнали друг друга лучше, Карл предложил мне приехать к нему в Дурбан, где он должен был провести еще два месяца, что я и сделала, как только уволилась с работы и сдала свое жилье.
За несколько дней до Рождества я встретилась с Карлом в Дурбане и приехала в его квартиру с кондиционером, которую мы даже не стали меблировать, потому что не собирались остаться в ней надолго. У нас не было даже кухонной плиты, так как мы кормились в лучших ресторанах города.
Дурбан – очень живописный город с изумительными пляжами, которые считаются одними из лучших в мире. Мне нравилось ходить на пляж и наблюдать за молодыми сильными ребятами с выгоревшими на солнце волосами, которые несли в руках свои деревянные доски для серфинга.
Вдоль пляжей были натыканы колоритные киоски, принадлежавшие индийцам. В них они продавали «хот доги», кондитерские изделия и мороженое. Здесь и там бродили цыганки, предлагая свои товары вроде одежды, сандалий или цветов.
Погода была жаркой и влажной, и яркое солнце, проникая через окна, на которых не было занавесок, будило нас, истекающих потом, очень рано утром. Но все это не беспокоило Карла и меня; мы начинали страстно заниматься любовью, затем бежали через дорогу и прыгали в океанские волны.
После того, как Карл уходил на работу, я каждый день шла покупать фрукты и оттуда брела на пляж, где он приходил ко мне перед ленчем, чтобы окунуться. Он выступал на Олимпийских играх в плавании, и я обожала следить, как его мощное тело прорезает огромные волны. После этого мы прогуливались вдоль пляжа, и, мне кажется, люди считали нас счастливыми красивыми супругами. Вечно загорелый Карл с темными вьющимися волосами и я – блондинка с прядями выгоревших волос.
В вечернее время, после того как мы ужинали в самых дорогих местах, мы всегда возвращались домой и снова занимались любовью. Мы оба стали рабами тел друг друга. Карл был очень сильный мужчина и мог достигать оргазма пять раз за два часа.
Время роскошно текло мимо. Никаких ссор, никаких обид, и я была уверена, что это совершенное счастье. Я даже не смотрела на других мужчин. Все, о чем я думала, был Карл – моя любовь, моя жизнь.
После отъезда из Дурбана мы провели двухмесячный отпуск, странствуя без определенного маршрута и по собственной прихоти по всей Восточной Африке. Эта величественная страна – одна из самых захватывающих по красоте мест на всей земле.
Мы осмотрели Национальный парк Крюгера с его зебрами, слонами, львами, прекрасными ланями, другими дикими животными, где на меня чуть не напал носорог.
Последней остановкой в нашем наполненном впечатлениями сафари был Мозамбик, где было настолько жарко, что даже бассейн в отеле не освежал. Именно там мы на время расстались.
Карл отправился в Америку, а я назад в Южную Африку, чтобы связать концы с концами и заработать достаточно денег для оплаты проезда в США, а Карл, как американский гражданин, должен был сделать мне приглашение.
По пути в США Карл завернул в Амстердам специально, чтобы познакомиться с моими родителями и официально попросить моей руки. С моим отцом к тому времени случился удар, и он лежал парализованный и лишенный речи, но на мою мать Карл произвел очень сильное впечатление галантным поведением, и она была очень горда, что я выбрала такого замечательного человека.
Следующие шесть месяцев мы обменивались письмами, полными такой обжигающей страсти, что меня удивляло, почему страницы не воспламеняются. За два месяца до своего отъезда в Америку я вернулась в Голландию, чтобы провести мои последние дни, оставшиеся до семейной жизни, с родителями.
Я должна была поехать в Америку в августе, но за неделю до отправления у меня раздался звонок Карла, звонившего из Ямайки с просьбой, если возможно, отложить мой приезд.
«Некоторые обстоятельства задерживают меня здесь», – сказал он, запинаясь. И даже, несмотря на помехи в трансатлантическом кабеле, по его тону я заподозрила, что эти обстоятельства не обязательно связаны с его работой.
В тот вечер я села и написала ему длинное письмо, высказывая ему свои опасения, и попросила дать мне знать, не встретил ли он другую женщину. «Я не настолько тупа, чтобы думать, что такой жизнелюбивый мужчина, как ты, будет вести монашескую жизнь, но не влюбляйся в кого-нибудь еще», – умоляла я.
Длинное и любящее письмо от Карла успокоило меня.
«Я обещаю тебе, Ксавиера, что ты – единственная женщина в моей жизни, которую желаю, и я живу ожиданием быть с тобой рядом всю жизнь, начиная со следующего декабря и навсегда».
Каждый платит за себя
Суматошный нью-йоркский аэропорт имени Кеннеди в то декабрьское утро 1967 выглядел как самое негостеприимное место на земле. Беспорядочно бегущие толпы людей мелькали перед глазами, чьи-то локти толкали меня, и нигде не было видно Карла. Шесть часов вечера – неудобное время для прибытия в Новый Свет, но когда вы можете оплатить только дешевый чартерный рейс, то не можете выбирать.
Отчаяние начало охватывать меня, когда таможенник отметил мелом последний предмет моего багажа. И в этот момент знакомое лицо Карла возникло недалеко от меня. Я заметила его первой, побежала и обвила свои руки вокруг его шеи, чтобы поцеловать, но он отвернул лицо в сторону.
Разве нужно смущаться поцелуев своей невесты в аэропорту? Какого черта, что происходит?
«Я взял машину с открытым верхом, чтобы увезти твои сумки», – были единственные слова Карла во время нашего пути от зала прилета до его огромной американской машины.
«Добро пожаловать в США», – сказал он, когда мы пересекали район парковки автомашин. Глядите, какое-то приветствие! У меня не было перчаток, тоненькое пальто пронизывал пронзительный ветер, а рядом сидит мужчина, который последние восемь месяцев посылал мне страстные письма, открытки и телеграммы, и ведет себя, как незнакомец.
Что-то, кроме строгой прически и исчезнувшего загара, изменилось в нем, и я должна узнать, что случилось. «Карл, может быть, есть что-то, о чем я должна знать?» – спросила я. Он включил в машине радио и ответил принужденным кашлем.