Ребята были в возрасте от 28 до 32 лет. Они жаловались, какие непривлекательные девицы из Нью-Порка отдыхают здесь, как они наивны и тупы. «Нам нужна именно такая женщина, как ты», – заявил Дэвид, с которым все остальные согласились. А когда один из них предложил, чтобы я переехала к ним, я подпрыгнула от радости.
Почему бы нет? Их дом был рядом с пляжем и с отелями, где я «работала», и чего еще можно желать, когда рядом с тобой четверо сильных, испытывающих желание молодых мужчин, с которыми я могла забавляться свободное время?
Все вместе мы дошли до небольшого белого двухэтажного, сколоченного из досок дома, где обнаружили старушку, напоминающую добрую немецкую бабушку, поливавшую цветы в саду.
Я спросила у нее на немецком языке, сдает ли она комнату, и ей это так понравилось и расположило ко мне, что она сказала, что может сдать мне лучшую комнату на том же этаже, что и у ребят, с отдельным кондиционером и ванной. Дачный дом был скромным, но чистым и невероятно дешевым для Пуэрто-Рико: всего 10 долларов в день за комнату.
«О'кей, я перебираюсь сюда, – сказала я ребятам. – Давайте сходим в «Кармен» и заберем оттуда мои пожитки».
Когда мы вернулись с моим багажом, который заметно увеличился с тех пор, как я приехала в Пуэрто-Рико, они пошли в свою комнату отдохнуть и освежиться, а я к себе через холл, чтобы распаковать вещи.
Полчаса спустя я зашла в их комнату, очень большую, с несколькими узкими кроватями. Там я обнаружила их только что вышедшими из-под душа, задрапированных лишь полотенцами, за исключением Дэвида, который гулял по комнате нагишом, подтверждая мою теорию о больших носах.
В воздухе стоял запах марихуаны, они лениво потягивали сигареты с травкой, звуки рока доносились снизу, и вскоре кто-то предложил, что мы должны устроить оргию, чтобы отметить мое переселение.
Никого особенно не надо было убеждать, и очень скоро все мы нагишом катались клубком по полу, занимаясь оральным сексом, трахаясь, смеясь и кончая. Это была неправдоподобно восхитительная сцена. Наши тела горели и истекали потом, потому что в их комнате не было кондиционера. Пришлось принять душ и повторить все сначала.
Захваченная непринужденностью происходящего, я забыла о своем решении никогда никому не позволять делать компрометирующие меня снимки.
Мы достали фотокамеру «Полароид» и сделали несколько снимков, один из которых был, по моему мнению, настоящим шедевром. Туристическое Бюро должно было бы использовать это фото в рекламных проспектах. Это была сцена, где я была снята одетой только в шляпу испанского матадора. Я сидела на члене Дэвида, которому и принадлежала шляпа, и делала оральный секс Рики, стоявшему справа, а рукой помогала кончить Брайану, находившемуся слева.
Худ, который снимал нас, никогда до этого не принимал участия в групповом сексе и оказался настолько застенчив, что не смог добиться эрекции. Поэтому я позже взяла его к себе в комнату и трахнулась с ним наедине.
В то время как мы прыгали и носились по комнате, у меня возникло нарастающее чувство, что кто-то наблюдает за нами. Никто, кроме меня, не встревожился, у ребят от травки так поехал чердак, что им сам черт был не брат.
Но я не могла отделаться от ощущения, что мы находимся под чьим-то наблюдением. Когда я взглянула на окно, то заметила, что жалюзи открытого окна, оберегающие комнату от прямых солнечных лучей, почти незаметно колеблются.
Стараясь сделать все неожиданно и не говоря ни слова, я как бы случайно соскочила с члена Дэвида и подошла к бюро, стоявшему у окна, якобы за какой-то вещью в ящике.
Когда для постороннего наблюдателя стало не видно моих рук, я взялась за шнур, связывающий жалюзи, и, дернув, резко подняла вверх. За ними прямо мне в лицо уставились раскрытые от испуга глаза сорокапятилетней старой девы, дочери хозяйки. Ее крашенные перекисью водорода светлые волосы слиплись на лбу от пота, а сама она краснела, бледнела и действительно была в страшном замешательстве.
«Мадам, – сказала я ей, – будьте добры, не суйте, пожалуйста, свой нос в честную компанию, до тех пор, пока вас туда не пригласили. Более того, я была бы признательна, если бы вы не стали шокировать нашу милую хозяйку, рассказав ей о том, что видели».
Не говоря ни слова, она убежала с веранды, а мы разразились смехом. И таким более или менее безрассудным было мое поведение с этой бандой молодых бродяг в течение нескольких следующих недель.
Мальчики проводили время, находясь в «продленном» отпуске и развлекаясь, как только могли. Эти развлечения едва ли одобрили их родители, если бы узнали. Все они закончили юридический колледж, за исключением Дэвида, выпадавшего из их ряда, который был воришкой по природе и самый большой трахальщик из всех.
Эмоционально мне больше всех нравился Худ. Он был чувствителен, интеллигентен и происходил из аристократической семьи в Нью-Джерси. Мы жили вместе, как пляжные бичи, дико и иногда по-детски, но это был хороший противовес для моей работы, которой я занималась дважды в день.
Утром мы шли на пляж, занимали кресла, дурачились, затем около 4 часов дня я покидала их ради моего дневного бизнеса и присоединялась вновь уже дома для расслабляющей оргии и сиесты.
Даже если любопытная дочь хозяйки все еще интересовалась нашими отношениями, она больше не показывала этого и все время резко отводила в сторону свой взгляд, когда банда моих «извращенцев-хиппи» проходила мимо.
Однако однажды утром, когда я нарушила свой обычный распорядок отсутствовать в комнате весь день и заскочила домой за кремом для загара, то обнаружила, как была не права.
Поднимаясь по деревянным ступеням, я увидела обутые в сандалеты жилистые ноги старой девы, стоящей неподвижно около моей кровати. «О, боже, – подумала я. – Эта старая мумия, наверно, пронюхала о моих снимках с оргией». Потом я вспомнила, что она видела живую сцену, с которой делали фотографии, и подумала: «Какого черта, пусть цацкается, лишь бы не вводила в курс дела старушку хозяйку». Но в то время, как я поднималась на цыпочках босиком в свою комнату, я увидела рядом не кого иного, как старую леди собственной персоной, держащую мои фотографии поближе к свету и обсуждающую наши сексуальные позы с дочерью с таким видом, будто они работали в «Мастере и Джонсон» (американский институт, занимающийся проблемами секса, семьи, брака. – Пер .)!
Они были так увлечены, разглядывая эту порнографию, что сначала даже не услышали, как я вошла.
«Доброе утро, леди, – сказала я. – Вам понравились эти удачные снимки?»
Они повернулись ко мне, челюсть у них отвисла, фотографии выпали из рук в открытый ящик стола, как будто это были горячие угли, а затем с грохотом задвинули его.
«Мадам, – адресовалась я к дочери. – Мало того, что вы суете свой нос в вещи, которые вас не касаются, но вы еще также втравили в это дело невинную старую леди. Вы должны стыдиться себя, действительно должны».
Они не стали ждать продолжения, просто опустили свои головы и поспешили покинуть комнату.
В определенном смысле я рассердилась, но в то же время была довольна, что фото были единственной вещью, которую они обнаружили, потому что везде: в моих записных книжках, карманах чемоданов и даже в паспорте лежали пачки пятидесяти-, двадцати- и десятидолларовых банкнот, составлявших мой трехмесячный заработок.
Я уже отослала приличную сумму в Нью-Йорк со своим знакомым Ларри, который с тех пор стал моим постоянным другом-любовником. Тем не менее было рискованно оставлять столько денег без присмотра, особенно если люди, с которыми живешь, не могут считаться честными. Особенно это касалось Дэвида.