Он позволил Ухуре, которой не нравилось, когда к ней обращались по имени, участвовать в его следующей сессии по ксенолингвистике. Как выразилась его мать, она действительно «удивила его». Ее способность к языкам оказалась самой высокой из всех, с которыми он столкнулся за время пребывания в Звездном флоте, а так же она превосходно говорила на вулканском. Ее преподаватели были правы, выдвинув ее на место кандидата в участии в его расширенных программах.
Ее заметная реакция по отношению к нему была тем, за чем он должен был осторожно следить. Уже не в первый раз один из его «студентов» проявлял признаки сексуальной заинтересованности в его присутствии. Он отклонял все предложения. Люди были существами эмоций и по опыту Спока испытывали раздражение и злость к его вулканским убеждениям и тому, как он подавлял свои чувства, и часто путали это подавление с полным отсутствием таковых.
- Профессор Спок? – обратилась к нему Ухура к концу второй сессии.
- Кадет Ухура, я не профессор. Будет правильнее назвать меня Споком или мистером Споком.
- Спок, – с улыбкой исправилась она, – мне необходимо выполнить исследовательскую работу по синтаксису вулканского языка. Вы могли бы посоветовать мне какие-либо другие материалы, которые мне не предоставили мои остальные преподаватели?
Спок видел, что ее зрачки были расширены сильнее, чем должны были при учете освещения в этой комнате, но он кивнул.
- Если вы можете читать на вулканском, у меня есть два текста, которые, вероятно, могут вам пригодиться. Это курс профессора Джона, не так ли?
- Да.
- Мне известно о его задании. Книги находятся в офисе, который мне выделили. Если вы пройдете со мной, я смогу выдать вам их прямо в руки.
Ухура широко улыбнулась.
*
Книги, которые он передал ей, были теми самыми настоящими книгами, бумажными изданиями; она прикоснулась к ним с благоговением, которого он ожидал от кого-то, кто посвятил свою жизнь многообразию слов и языков.
- Они очень старые, – произнесла она.
- Да, – подтвердил Спок. – Я одолжу их вам на одну стандартную неделю. Они крайне ценны, и я буду благодарен, если вы будете обращаться с ними аккуратно. Я даю их вам только потому, что вы посещаете мои программы расширенного обучения; эти книги не предназначены еще для чьего-либо использования.
- Разумеется, нет, – серьезно ответила Ухура. – Я могу заимствовать их и работать с ними в студенческих комнатах этажом выше, если вы предпочтете такой вариант; тогда вам не придется с ними расставаться.
- Поскольку я не профессор, мое времяпрепровождение в офисе ограничено и носит незакономерный характер. Я убежден, что вы сможете отнестись к ним должным образом. Вы вернете мне их на следующей лекции по ксенолингвистике.
- Конечно. Спасибо, Спок.
Он наклонил голову и наблюдал за ней, пока она уходила. Он был готов признать, что ее разум был интересен, а сама она была эстетически красивой, однако он отклонит ее очевидный романтический интерес.
========== Глава 2. ==========
Сны.
- Какие-то проблемы, офицер? – эти слова на языке Спока ощущались странно, хотя его голос был достаточно громок и уверен. Спок все еще слышал металлическое скрежетание где-то позади и внизу. Он хотел повернуться, он хотел посмотреть, что он натворил, он хотел увидеть, что он сделал с… чьей-то… любимой машиной.
- Гражданин, как вас зовут? – спросил его полицейский дрон.
Спок повернулся к копу с выражением вызова на лице.
- С’чн Т’гай Спок.
Спок проснулся внезапно, будто вырванный чьей-то сильной рукой из сна, а снов у него не было уже много лет. Он снова закрыл глаза. До момента резкого пробуждения прошло пять часов и три минуты. Температура его тела была нормальной, но на его коже было чуть больше пота, чем должно было возникнуть в условиях этой комнаты. В последний раз он видел сны, когда находился под влиянием болезни, но сейчас Спок не обнаружил ничего подобного. Вулканцы не видели снов… однако же Спок не был чистокровным вулканцем.
*
Спок игнорировал шепотки за спиной, направляясь к ученическим колодцам. Он не обращал внимания на расистские комментарии. Он спустился вниз по ступенькам в один из колодцев и выбрал следующий урок в своей программе обучения. Он знал, что они будут ждать его, когда он закончит.
Как он и предполагал, они стояли на платформе над его головой, когда его время подошло к концу.
- Позволю предположить, что у вас есть новое оскорбление, – произнес Спок, смыкая руки за спиной.
- Так точно, – ответил Стонн.
- Это ваша тридцать третья попытка добиться от меня эмоциональной реакции, – Спок не желал признавать, что уже… устал от подобной рутины. Они сыпали ругательствами, называли его полукровкой и позором вулканского образа жизни и самих учений его предка. Их аргументы не всегда были логичны. Они могли казаться таковыми тем, кто верил, что чистота вулканской расы была способом избежать нового ответвления… новых ромуланцев. В конце концов они найдут другие способы выражать свое неудовольствие. Или они выберут себе новую цель, на которую будут изливать свое презрение. Если произойдет последнее, Спок проинформирует учителей об их дурных привычках – чтобы уберечь от этого других вулканцев.
- Ты не человек и не вулканец, тебе нет места в этой вселенной.
Спок лучше знал, где ему было место: здесь, на Вулкане, в доме его матери и его отца, который сделал сознательный серьезный шаг вместе с ней и дал ему жизнь.
- У него человеческие глаза, и в них тоска, правда? – дразнил Стонн. Спок знал, что у него были глаза матери – генетические черты, переданные ему с частью ее ДНК. У него не было причин стыдиться своих глаз; они делали его мать счастливой.
- А может, эмоциональная реакция нуждается в стимуле? – сказал Сателк как раз перед тем, как толкнул Спока. – Он ведь предатель. Твой отец… Он ведь женился на этой человечьей шлюхе!
Реакция Спока была точно такой же как у людей – полностью эмоциональной. Он хотел причинить Сателку и Стонну боль за их злые слова.
Он проснулся как раз в тот момент, когда собирался впечатать кулак в живот Стонна. Спок помнил его эмоциональный отклик и ощущение того, как тело Стонна передавало его боль и злость. Второй сон за три недели. Спок решил, что ему следовало обратиться в медицинское учреждение, чтобы убедиться, что от его собственных медитаций ничего не ускользало.
*
Голод грыз его желудок. Было больно. Больнее, чем все, что Спок когда-либо испытывал. Он чувствовал холод и грязь на своем теле и видел кости своих тонких запястий, проступавших под натянутой и будто ставшей меньшей кожей, непривычно бледной. Он проткнул крысу палкой и закрепил ее над жалким подобием костерка, который они сумели развести. Когда та была готова, он разрезал худосочного зверька и раздал детям вокруг него. Их было шестеро, все младше него. Крысиного мяса было мало, чтобы утолить жгучий голод, и Спок выбрал себе самый маленький кусочек, какой мог и такой, чтобы дети не заметили.
*
Спока поймали; едкий запах горящих тел скреб его горло, когда один из солдат вцепился в его локоть и грубо вздернул на ноги.
- Хватит, прекратите! – Спок пытался вырваться из крепкой хватки мужчины, но у него совершенно не было на это сил.
- Ты нужен губернатору Кодосу, – отозвался солдат, и Споку показалось, что он на мгновение перестал дышать.
- Нет, пожалуйста, – умолял он, чувствуя, что должен был плакать, но не мог: он не пил ничего в течение целого дня. Малыш Томми собирался пойти за водой, пока Спок охотился, ища для них пропитание. Спок знал, что ему не следовало отваживаться подбираться так близко к солдатским казармам, но дети стирались как карандашные линии под ластиком прямо у него глазах. – Отпустите!
- О, нет, – Спок знал этот голос, но его обладатель не должен был быть здесь. Его место было в его доме, там, где все еще была вода, там, где все еще была еда. – Я искал тебя, Спок. Ты - единственное, что я пытаюсь здесь спасти. Умный, живучий, стойкий. Ты воплощаешь в себе все, чем должна быть человеческая раса. Ты все, что я надеюсь сохранить. Если ты просто будешь сотрудничать, если поможешь мне, тогда я смогу сделать так, что уцелеет самое лучшее в людях.