— Да. Да!
— И как? — спросила Даниэлла, хотя можно было и не интересоваться, блаженство, осветившее лицо золовки, говорило само за себя.
— Божественно!
— Послушай, Мэри-Бет. Может, это вовсе не мое дело, но я хотела спросить. — Даниэлла замялась, не зная, как сформулировать свой вопрос более тактично. — Ты уверена, что у вас с Винченцо намечается что-то серьезное? Может, ты связалась с ним лишь потому, что Родерик оказался таким мерзавцем?
— Родерик здесь абсолютно ни при чем, — возразила Мэри-Бет. Да, ее знакомство с Винченцо произошло благодаря Родерику, однако ко всему остальному бывший кавалер не имел никакого отношения. — Между мной и Энцо словно искра вспыхнула. Если бы я верила во всяких там магических существ, сказала бы, что маленький Амур напроказил, пронзив наши сердца своими волшебными стрелами. А так я даже не знаю, как объяснить происходящее.
— Но это хорошо?
— Безусловно.
— Мне почему-то кажется, что сейчас должно прозвучать «но», — с сомнением заметила Даниэлла.
— Есть такое.
— Что именно?
— Вскоре концертный тур закончится, и Энцо уедет домой, в Италию.
— Паршиво.
— Не то слово, — вздохнула Мэри-Бет. Желая прекратить этот разговор, она встала. — Наверное, я пойду.
— Даже не попрощаешься с Саймоном?
— В последнее время у него появились диктаторские замашки, так что, думаю, мне лучше с ним сегодня не встречаться.
— С кем это ты не хочешь встречаться? — поинтересовался Саймон, входя в музыкальную комнату.
Он выбрал столь подходящий момент для своего появления, что можно было заподозрить его в подслушивании. И ради его же блага, Мэри-Бет надеялась, что он этого не делал.
— Не важно. Мне пора бежать. Поцелуйте от меня племянничка, когда тот проснется.
— Постой, Бетси, нам нужно поговорить.
— Тебе все расскажет Элла. В разумных пределах, конечно, — Мэри-Бет посмотрела на невестку, взглядом призывая ту не сильно распространяться по поводу ее недавних откровений. — Пока-пока.
Мэри-Бет убежала, радуясь, что допрос с пристрастием отложен до лучших времен. Устроившись в такси, она достала записку Винченцо. Как он и обещал, это был лишь перечень продуктов: куриное мясо, ветчина, огурцы, помидоры, зелень розмарина, майорана и базилика, а также фарро*.
Она и понятия не имела, что такое фарро.
Спустя почти три часа Мэри-Бет, уставшая, но довольная, приехала домой. Она просто лучилась гордостью, поскольку выполнила поручение Энцо. И даже узнала, что фарро — это непременный ингредиент тосканской кухни. Продавец оказался столь любезен, что поведал ей парочку рецептов, но у нее в голове, занятой мыслями о предстоящем вечере, не осталось ни одного.
Мэри-Бет вывалила покупки на кухонный стол, решив начать приготовления к приходу своего любовника. Любовник! Одно это слово вызывало у нее дрожь.
И все же привычная аккуратность одержала верх, так что пришлось вначале разобрать продукты.
Потом она сорок минут перебирала свой гардероб, отвергая то один, то другой наряд: слишком официальный, слишком скучный, слишком откровенный, слишком будничный, слишком вычурный. У нее набралось столько этих «слишком», что впору было встречать Винченцо прямо в халате.
И тут взгляд Мэри-Бет упал на трикотажное платье: незамысловатый фасон, но цвет сполна искупал эту простоту. Она обожала этот оттенок оранжевого, поскольку он добавлял цвета ее волосам.
Минимум косметики — и она готова.
Едва Мэри-Бет запихнула вещи обратно в необъятный гардероб, как прозвучал сигнал домофона. Она бросилась к двери и едва дождалась, пока Винченцо поднимется по лестнице.
Звякнул звонок, и в тот же миг дверь была открыта. Вглядываясь в лицо гостя, Мэри-Бет крепко сжимала дверную ручку, боясь, что если отпустит ее, то не удержится и примется целовать гостя прямо в дверях.
— Привет.
Винченцо отцепил пальцы ее от ручки и шагнул в квартиру. Не позаботившись закрыть дверь, он впился в губы Мэри-Бет голодным поцелуем.
— Может, закажем пиццу? — поинтересовалась она в перерыве между поцелуями.
— Только если ты согласна выступить в качестве десерта, — прошептал Винченцо, обводя языком изящную ушную раковину.
— Как я понимаю, у меня нет другого выхода, — печальным голосом заметила Мэри-Бет, хотя глаза ее радостно блестели.
— Я люблю, когда всего много, — пояснил Винченцо. Развернув девушку, он хлопнул ее по ягодице и сказал: — Звони. И поторопись, я ужасно голоден.
Мэри-Бет заказала самую большую пиццу. И пока они ждали рассыльного, то, по предложению Винченцо, решили вкусить немного десерта. Диванчик в гостиной служил им столом, а сами они выступали в качестве главного угощения. Глубокие поцелуи сменялись шутливым чмоканьем, явно откровенные касание чередовались со щекоткой.
Мужчина и женщина откровенно забавлялись, наслаждаясь столь невинным времяпрепровождением.
Вскоре они перебрались на кухню, где быстро расправились с пиццей. Винченцо все время норовил откусить от ее куска, а когда на губах Мэри-Бет оставались пятна томатного сока, предлагал свою помощь. При этом его содействие каждый раз заканчивалось поцелуями.
А потом Винченцо увлек ее в спальню, чтобы вознести на небеса. Неоднократно…
Гл. 14
Следующие несколько дней Мэри-Бет прожила, словно в сказке.
Днем они с Винченцо гуляли по Нью-Йорку, осматривая достопримечательности. И Мэри-Бет заново открывала для себя город, в котором прожила уже почти год.
Так, в понедельник они пешком прошлись через Бруклинский мост, разглядывая сквозь паутину стальных канатов небоскребы Нижнего Манхэттена. Потом отправились в царство орхидей, папоротников, пальм, кактусов и других растений — Оранжерею Инид Гаупт.
Вечером же Винченцо решил ввести девушку в мир кулинарии. Под его чутким руководством Мэри-Бет приготовила цыпленка, щедро сдобренного розмарином и майораном, сделала салат из помидоров, фарро и базилика. Она, как дитя, радовалась каждому комплименту, слетавшему с его губ.
На следующий день они отправились на пароме на Статен-Айленд, где им удалось полюбоваться на «Леди Свободу» и мост Верразано*. На обратном пути Мэри-Бет потащила Винченцо на нос корабля и, прислонившись к его груди, наслаждалась удивительной панорамой Нью-Йорка, открывавшейся со стороны Финансового округа.
Вечером они снова выбрались в свет: заехав на Таймс-сквер, купили билеты на мюзикл «Король-лев» — и пусть это не самый выдающийся вид театрального искусства, но Винченцо очень хотел попасть на Бродвей.