Мы приземлились построением в виде ромба. «Счастливая Тринашка» была в хвостовой части ромба, самой дальней от ряда оружейных установок, поджидающих нас. Это спасло наши задницы в тот день. Мой бортмеханик только выпустил хвостовую рампу, когда я увидела сотни дульных вспышек, освещающих ночь перед нами.
Я закричала сержанту, чтобы он поднял рампу, и пришпорила двигатели, чтобы снова оторваться от земли. Идущий перед нами лидирующий десантный корабль уже начал высаживать свой взвод, и половина их солдат уже были снаружи корабля и находилась на линии огня. На мгновение, я полностью намеревалась бросить свою птичку между высаженными войсками и пушками, но затем лидирующая Оса просто взорвалась прямо передо мной. Один мгновение, он завис над землёй, солдаты КП ищут укрытие вокруг него, а в следующий момент она стала просто облаком частей, разлетающихся во все стороны.
В этот момент я снова подняла нас в воздух. «Тринашка» пролетела примерно триста метров хвостом назад, чтобы сохранить броню на брюхе между нами и пушками. Затем я развернула корабль, сделала самый низкий вираж, который когда-либо делала, и покинула посадочную зону со скоростью в сто тридцать процентов аварийной мощности.
«Счастливая Тринашка» оказалась единственным выжившим десантным кораблём в тот день. Банши-72, корабль, который взорвался передо мной, разлетелся по площади более чем в четверть квадратного километра, вместе с двумя его пилотами, его бортмехаником и тридцатью восемью солдатами КП в полном составе. Банши-73 и 74 были настолько искорёжены, что они так никогда и не взлетели с луны, и Флот должен был послать звено Сорокопутов, чтобы уничтожить планеры в том месте, где они совершили свои аварийные посадки. У «Счастливой Тринашки» не было даже царапин на её новой краске.
После того, как я завела корабль обратно в стыковочный захват, я начала дрожать, как лист на сильном ветру, и не останавливалась в течение двух часов. Мысленно, дрожь длились намного дольше. Я до сих пор виню себя за то, что не нырнула сразу в этот посадочную зону и не повела огонь на подавление по этим оружейным установкам, хотя я сделала именно то, что вы должны делать, когда в автобусе полно грязных ног — вы уходите от опасности и сохраняете солдат в безопасности.
Никто из тех, кто был на Банши-72 не выжил. Тридцать один солдат и один пилот погиб на Банши-73, а ещё четырнадцать солдат и бортмеханик погибли на Банши-74. Эх, я всё ещё виню себя за то, что не вернулась, чтобы помочь им, несмотря на то что я всё сделала точно по учебнику.
Но в первый раз, когда какой-то осёл, первый лейтенант из КП, отчитал меня за то, что я не осталась в опасной зоне высадки на Проционе Bc, я дала ему по носу, и хорошо добавила собственным металлическим подносом для еды. Это был почти катарсический опыт, который стоил сорока восьми часов на гауптвахте.
После этого я совершила ещё девятнадцать боевых вылетов на «Счастливой Тринашке». Я переправляла войска в бой, сбрасывала припасы, совершала наземные атаки и подбирала команды разведчиков из враждебных миров. За всё это время на моём корабле не было ни одного пострадавшего. Три раза из девятнадцати моя «Счастливая Тринашка» была единственной способной летать единицей в конце миссии. Она каждый раз благополучно возвращала нас домой, даже когда наземный огонь был настолько сильным, что вы могли бы выйти из кабины и спуститься на землю по осколкам шрапнели. После того, как десятая миссия подряд завершилась, а на моём корабле не было ни одной царапины, другие пилоты фактически начали это понимать и назвали её «Счастливой Тринашкой».
Затем настал день, когда мы получили пару прям-только-с-завода Ос-Виски, настолько новых, что их пилотские кресла всё ещё были покрыты полиэтиленовой плёнкой. Как правило, парочка совершенно новых кораблей в эскадрилье запускает сложную серию нисходящих замен, когда старшие пилоты забирают себе новых птичек и передают своих старых по списку младшим жокеям. На этот раз ко мне подошел подполковник Коннолли и предложил мне совершенно новую Осу-Виски, которую он должен был получить, если я отдам ему взамен «Счастливую Тринашку».