Было исключительно приятно отклонить его предложение.
У Флота есть другая традиция: как только вы найдёте что-то, что работает для вас, и вы привязываетесь к нему, в конечном итоге вы потеряете это.
«Счастливая Тринашка» умерла в холодный и солнечный день на одной пустынной скале около Фомальгаута. Она не была сбита в небе или растоптана Лэнки. Я убила её сама.
Я отправилась на планету за разведывательной группой, которая была обнаружена. Когда мы добрались до точки встречи, наши четверо разведчиков были окружены, похоже, целой ротой русских. Мне и раньше приходилось делать горячие эвакуации, но никогда не приходилось вытаскивать наших парней из объятий половины планетарного гарнизона.
Русские солдаты не очень-то хотели, чтобы их добычу унёс одинокий десантный корабль. Как только я влетела в зону эвакуации, в нашу сторону выстрелило всё что могло стрелять. Судя по количеству ракет, выпущенных с поверхности, каждый солдат этой роты должен был взять с собой на эту охоту ручную зенитную установку. Мой сканер угроз засветился, и вскоре я была занята уклонением от ракет и запуском контрловушек. Всё это время ребята на земле кричали нам, чтобы мы вернулись и вытащили их из этого бедлама. Наконец, наземный огонь немного ослаб, и я вернулась назад к нужному месту, положив большой палец на кнопку запуска.
Русские прижали нашу команду к земле, и их передовой взвод был настолько близок к нашим парням, что вы бы не смогли проехать на пикапчике через пространство между ними, не переехав через чьи-то ноги. Я сделала близкий проход паля из пушек, и русские побежали в укрытие. К тому времени я привлекла внимание всей роты, и все они направили свои винтовки и ручные пулемёты в небо и открыл огонь. Огонь лёгкого стрелкового оружия, дзинькающий о броню «Счастливой Тринашки», был настолько плотным, что звучал как град в ледяной буре. На следующем проходе я опустошила большинство ракетных блоков на своих внешних подвесках боеприпасов, дала инструкции второму пилоту, чтобы он не стеснялся использовать нашу носовую пушку, а затем поставила наш корабль прямо между русскими и нашей побитой разведывательной командой.
Старший сержант Фишер был самым храбрым бортмехаником, который у меня когда-либо был. Он опустил рампу в ту же секунду, как только наша птичка ударилась о грязь, и выскочил помочь раненым парням-разведчикам забраться на наш корабль, даже несмотря на то, что огонь наступающих взбивал повсюду маленькие фонтанчики пыли. Только один из парней из разведки всё ещё мог идти по трапу на собственных ногах. Сержант Фишер трижды выходил за оставшимися парнями, каждый раз преодолевая пятьдесят ярдов стрельбища на котором продолжалась стрельба, притаскивая по двести фунтов разведчика, закованного в броню, за каждый рейс. В конце концов он вернул всех в трюм, и я изменила указатель тяги, уводя нашу птичку с земли и оттуда.
Далеко мы не улетели. Русские вызвали свой собственный штурмовик для поддержки, и ему удалось подкрасться к нам прямо над землёй, не засветившись на сканере вероятных угроз. Когда услышала резкий щебечущий звук от датчика предупреждения радара я была сосредоточена на том, чтобы держать нас на низкой высоте и высокой скорости. Должно быть, он был почти над нами, когда запустил ракеты, потому что у меня даже не было времени, чтобы нажать на кнопку отстрела моих ловушек. Русская ракета попала прямо в наш правый двигатель, который работал на сто двадцать процентов, и взорвала его к чертям. Секунду или две мы направлялись к земле со скоростью в семьсот узлов, но затем я справилась и вывела корабль из штопора, в который мы были сбиты. Я указала ей на голубое небо и пришпорила её последний оставшийся двигатель.
Русский был так близко позади нас, что в итоге перестал нас обстреливать, что было удачей, потому что все четыре моих ракеты Щитомордник класса "воздух-воздух" были на кончиках крыльев. Я запустила две из них «холодными», подождала, пока русский пилот сбросит свои ловушки, а затем запустила оставшуюся пару прямо ему в задницу с надёжным захватом. Одна прошила его левый двигатель, а другая отрубила последнюю треть хвоста его корабля вместе с хвостовым рулём и вертикальными стабилизаторами. Мы были всего в тысяче футов от поверхности, и русский пилот едва успел катапультировать свой экипаж, прежде чем его корабль рухнул в скалы и превратился в прекрасный огненный шар.