Толя мрачнеет. Открывает записную книжку на букву «Р». «Ты сможешь завтра с ней встретиться?» — «Конечно, смогу, если ты останешься с Темой. В крайнем случае возьму его с собой. Он еще ни разу не ездил на электричке. Но учти: утром собирается к нам Шмеман, просил разрешения сфотографировать тебя и взять интервью. Он приезжал сегодня с женой. Поила их чаем. Звони в ресторан!»
Звонит. Спрашивает официантку, сколько он должен денег. Завтра днем она их получит. «Не огорчайтесь, — просит ее, — все будет в порядке».
А мне не терпится узнать: как ему Татьяна Аркадьевна? Можно ли с ней работать?
— Вполне, — отвечает. — Все шло как по маслу. Но комната маленькая, душновато. Даже сердце защемило в какой-то момент. Взял таблетку валидола — все прошло. Может быть, привыкну. Буду ездить в журнал через день.
Две недели живем спокойно. Давненько у нас так не бывало. И в эти блаженные дни получаем телеграмму от Шиллингера. Университеты Огайо, Индианы, где Рыбаков не был, приглашают нас в Америку на март-апрель 1987 года. К ним снова присоединяются Гарвард, Брин Мор колледж, школа Чоат-Розмари и так далее.
— Какая Америка, — говорит Толя, — когда идет работа в журнале?
— Никакой Америки! — вторю ему.
Рыбаков отсыпается, но все-таки каждый день гонит страницы следующей книги.
И маленький Тема не в обузу: ходит с нами в дальние прогулки, держится с достоинством, не жалуется на то, что устал. С ним в доме веселее.
Возврат
Рыбаков регулярно ездит в «Дружбу народов», работает с редактором, все идет гладко. Наступает конец октября. У Татьяны Аркадьевны Смолянской, которая всегда встречала его приветливо, на сей раз напряженное лицо.
Идут по рукописи. И по первым ее репликам: «А где Сталин это сказал? Не доказано», «Почему такая резкая оценка?», «Зачем такие обобщения?» — Толя понимает: что-то произошло, все повернулось вспять. «Слово НКВД в этом месте снимем, тюрьму не будем повторять лишний раз», вычеркиваются фамилии Троцкого, Бухарина.
Вечером нам звонит Дудинцев — и у него неприятности. «Белые одежды» он отдал ленинградской «Неве». Сообщили ему: «Роман не пропускает цензура». Как же так? Ведь он уже шел кусками в «Науке и жизни», «Огонек» напечатал главу. В чем дело?
В Союзе писателей собрался секретариат. Узнаем подробности. Выступает Чаковский — редактор «Литературной газеты»: «Гады ползут на Москву». Имеет в виду «Роковые яйца» Булгакова. Будут они опубликованы, не будут — неизвестно. Все пока приостановлено.
Рыбаков не сомневается: команда поступила сверху. И оказался прав. Через десять лет, в 1996 году, «Московские новости» опубликовали стенограмму заседания Политбюро ЦК КПСС от 27 октября 1986 года. Мой муж почти полностью внес эту стенограмму в «Роман-воспоминание». Увлекательнейшее чтение.
ЛИГАЧЕВ (второй человек в государстве): Я прочитал неопубликованный роман Рыбакова «Дети Арбата»… Ясно, что такой роман публиковать нельзя… Но я хочу разобраться, кто дал разрешение журналу «Дружба народов» печатать сообщение о том, что роман «Дети Арбата» будет публиковаться в этом журнале. Что стоит за таким разрешением?
ГОРБАЧЕВ: Если все затеять, как это было на XX съезде партии, начать самим себя разоблачать, уличать в ошибках, то это был бы самый дорогой, самый желанный подарок нашему врагу. Возьмите, например, такого писателя, как Можаев. Он требует, чтобы мы издали продолжение его романа «Мужики и бабы». А в этом романе практически ставится под сомнение все, что было сделано в период индустриализации и коллективизации. По Можаеву выходит, что и кулака-то у нас не было…
ШЕВАРДНАДЗЕ (с 1985 года министр иностранных дел СССР): Многие писатели стараются сейчас… рассчитаться с советской властью за беды своих родителей. Покойный Юрий Трифонов заявлял, что он никогда не простит советским людям репрессий, применяемых к его реабилитированному отцу. Евгений Евтушенко мстит нам за двух своих репрессированных дедов…
ГОРБАЧЕВ: Если, например, вчитаться в произведения Василя Быкова, особенно в его «Знак беды» — роман, отмеченный Ленинской премией, то мы увидим, что Быков здесь иногда замахивается и на революцию, и на коллективизацию. А в фильме по этому роману кое-где даже попытался сравнивать коллективизацию с действиями фашистов. Вот почему нам следует активно работать с деятелями искусства, поправлять их, если надо… Надо почаще возить деятелей искусства в колхозы, в совхозы, на производство, так, как это сделали, например, на Ставрополье с коллективом Театра имени Моссовета. Они вернулись из колхоза буквально ошарашенные и окрыленные.