Во всяком случае, я бы не хотел впредь попадать в подобные ситуации. Мне уже за семьдесят, мои отказы приехать приобретают ненужный резонанс, такое развитие событий во всех отношениях нежелательно…»
Ответа на это письмо Рыбаков не получил.
Второе письмо подобного рода Рыбаков отправил Зимянину в канун нашей поездки в Финляндию по приглашению издательства «Таами». Это уже конец ноября того же года. Ответа он опять не получил, но никаких препятствий, возможно, по распоряжению Зимянина нам больше не чинили.
Переезжаем границу. Финляндия — замечательная страна: тот же пейзаж, что в нашей Карелии, но какая красота и чистота у них! Толя повторяет пушкинское: «…И там, где финский рыболов, печальный пасынок природы…» Но как много мы еще увидим! Финнам есть чем гордиться. Их архитектура потрясающа. И они хотят нам показать все самое интересное.
— Какие мы счастливые, что все это увидели, — говорю я Толе.
За несколько дней до отъезда мы приглашены на ужин домой к Ярлу Хеллеманну — бывшему в то время директором издательства «Таами».
Свет приглушен, свечи на столе, изысканное вино в бокалах.
— Да, — говорит Ярл Хеллеманн в ответ на Толин рассказ о «Пингвине», — вам нанесен безусловный ущерб. — И приводит пример с Воннегутом. «Таами» выпустило его книги. Лежат на прилавках без движения. Никто не покупает. И тут Воннегут приезжает в Хельсинки. Читатель с ним знакомится. Ему приятно видеть автора в лицо, ему нравится его Улыбка, ему интересно знать, что он думает по тем или иным вопросам. И книги Воннегута разлетаются мгновенно.
После этого рассказа господин Хеллеманн предлагает нам деньги. Успех «Тяжелого песка» в Финляндии так велик, что они собираются издавать роман и в «Книжном клубе». Контракта на это издание с ВААПом нет. Мы можем эти деньги положить в банк.
Рыбаков смотрит на Хеллеманна. Молчит. Раздумывает.
— Дорогой Ярл, — говорит он, — я очень тронут и благодарен вам за это предложение. Но, к сожалению, я не могу им воспользоваться. Возможно, вы слышали о книге, которая лежит у меня в столе и которую у нас пятнадцать лет не печатают. Она называется «Дети Арбата». Любой неверный шаг с моей стороны — и книгу арестуют, и она пропадет навсегда. Наша с Таней жизнь отдана этой книге, мы не имеем права рисковать, и я надеюсь, что вы понимаете меня… Но я еще раз хочу сказать: ваше предложение очень меня тронуло. Спасибо!
В Дании и в Москве
20 мая 1982 года мы снова летим в Копенгаген. На успехе «Тяжелого песка» датчане издали «Кортик», и опять неслыханным для их страны тиражом. «Кортик» был написан до Конвенции, и деньги за его публикацию они платить не должны. Однако посчитали нужным пригласить нас в Копенгаген: на неделю отдохнуть.
Экземпляры «Кортика», которые мы получили, нас радуют, изданы прекрасно, о чем говорим директору издательства «Гюльдендаль» Ван Гроссену, когда обедаем с ним в рыбном ресторане. По-моему, все издатели уже знают, что Рыбаков любит рыбу…
И там очень деликатно и как бы вскользь Ван Гроссен спрашивает Толю, не хочет ли он им отдать для публикации книгу, которую не издают на его родине и которая уже много лет лежит в его столе. О «Детях Арбата» он, безусловно, знает от Сэма. Купить эту книгу готовы, не читая, за большие деньги.
— Нет, — сказал Рыбаков, — если я издам этот роман У вас, в Дании, он будет потерян для моей страны. А нужен он именно там. В этом романе — наша история, наши страдания, наша боль. Я все-таки буду пытаться издать его на родине.
Возвращаемся к теме «Тяжелого песка». Ван Гроссен спрашивает: в чем загадка успеха этого романа, как Толя сам это оценивает? Смотрит на него внимательно.
Рыбаков отвечает не сразу:
— Я вижу несколько причин успеха этого романа, — говорит он. — Написано много книг о холокосте, но все они начинаются с гетто. Преимущество «Тяжелого песка» заключается в том, что читатель знакомится с героями еще в мирной жизни, видит их веселыми, счастливыми, свободными людьми, со своими радостями, горестями, проблемами, успевает полюбить этих людей. Тем большее впечатление производят на него их страшная судьба и гибель. Это первое. Второе — роман о любви. Вечная тема. И третье — наверное, неплохо написан. (Смеется.) Ван Гроссен поднимает бокал в честь Рыбакова…
В самолете на Москву мы вдруг подумали, что датчане не случайно пригласили нас в Копенгаген. Издатель, опасаясь подвести Рыбакова, не хотел говорить с ним о романе по телефону, не хотел действовать через посредников. Он хотел обсудить эту тему с Рыбаковым с глазу на глаз. Благородно. В то же время Толя мне говорит: «Пошла охота на книгу». Соглашаюсь с ним.