— Отлично. — Негодующий взгляд в ее сторону не произвел на Жюли должного впечатления. — Теперь зажмурьтесь и сделайте несколько глубоких вздохов.
Адам повиновался, а она тем временем встала ближе и положила одну ладонь ему на поясницу, а другой накрыла пальцы, сжавшие трость. В свою очередь закрыв глаза, Жюли представила его сильным, твердо стоящим на ногах.
Адам ощутил, как по телу разливается расслабляющее спокойствие: боль поутихла. Возможно, от физических мук так и не удастся избавиться до конца, объяснял Ференц. Повреждено слишком много нервов и мускулов. Но в один прекрасный день он снова сможет передвигаться самостоятельно. Чего же лучше?
Жюли почувствовала, как побелевшие пальцы ровнее легли на набалдашник трости.
— А теперь мы пройдемся, — тихо сказала она и шагнула вперед.
Адам не пошевелился, и она вопросительно оглянулась.
— Как вам это удается? — В глазах его уже не читалось раздражение, цвет их смягчился до оттенка туманного утра.
Озадаченная Жюли молча покачала головой. Адам коснулся ладонью ее щеки, прежде чем вспомнил, что не имеет на это права. Он любит Илону. Он не должен прикасаться к другой женщине, пока Илона не отомщена. Рука его бессильно упала.
— Я проклинаю вас. Я ненавижу вас, — проговорил Адам беззлобно. — Но вот вы касаетесь меня, и я чувствую… — Не в состоянии подыскать нужное слово, он покачал головой. — Словно наркотик, но только не притупляющий чувства, а, напротив, воскрешающий.
Жюли пожала плечами: всякий раз упоминание о ее даре смущало и тревожило девушку. Она толком не понимала происходящего, не смогла описать его словами, а когда задумывалась о своих способностях всерьез, то казалась самой себе некой природной аномалией, чем-то вроде уродца в цирковом шоу. Родители нежно любили дочь, но сверхъестественный дар пугал и озадачивал даже их.
— Ну же, — побуждала Жюли. — Если трости недостаточно, обопритесь на мое плечо.
Бок о бок они медленно двинулись по коридору.
Тяжело опускаясь на садовую скамью, Адам чувствовал, как по спине потоками льется пот. Удалось! — ликовал он, упиваясь победой. И плевать, что за полчаса он прошел расстояние, которое ребенок преодолел бы за считанные минуты!
Дыхание перехватывало в такт с резкими судорогами, что сводили ноги и спину, но Адам не проклинал эту муку — напротив, приветствовал как друга. Впервые боль стала знаком отличия за одержанную победу. Впервые он поверил, что в один прекрасный день и в самом деле выздоровеет.
Жюли не сводила с него глаз. Адам дышал прерывисто, с трудом, кожа вокруг рта побелела от напряжения. Инстинктивно чувствуя, что сейчас в поддержке он не нуждается, девушка не пыталась прикоснуться к нему. Хотя ей бесконечно этого хотелось. Хотелось взять за руку и разделить его радость.
Постепенно дыхание его выровнялось, морщины разгладились — боль уходила. Скоро он поправится и уедет, подумала Жюли. На сердце у нее неожиданно стало тяжело. Вместе с Адамом из ее жизни уйдет звено, соединяющее ее с Ференцем Батьяни.
Впереди маячило унылое, безотрадное будущее — словно мертвая, бескрайняя, продуваемая ветрами пустыня. Видение длилось лишь мгновение, но оставило тоскливый осадок в душе. Появятся другие пациенты, напомнила себе девушка. Те, кому она будет нужна.
Адам обернулся к Жюли, собираясь сделать ее участницей своего триумфа. Та смотрела прямо на него, но в отсутствующем взгляде не читалось узнавания. Куда ушла, с кем она сейчас? Внезапно нечто острое, сродни физической боли, пронзило его сердце и исчезло прежде, чем Адам смог подобрать для него название — ревность.
Нет, он не имеет права на какие бы то ни было чувства в отношении этой девушки. Долг призывает его быть верным Илоне. Кроме того, нельзя забывать о происхождении Жюли. В памяти Адама воскресли давние картины утраты и бессилия — тягостные и неотвязные.
Жюли очнулась от размышлений и отчитала себя за то, что забыла о пациенте. Она вознамерилась было обратиться к нему, но слова замерли на устах: взгляд Адама стал темен от горя.
— Что-то не так?
Юноша хрипло рассмеялся. Упоение победой прошло, он снова превратился в беспомощного калеку.
— У меня такое ощущение, будто я преодолел дистанцию от Марафона до Афин… на четвереньках. — Адам презрительно усмехнулся.
— Не смейте над собой издеваться! — вознегодовала Жюли.