— Варя, — сказал Серёжа, закатывая рукава, — а ну ка, хватай его! Сейчас мы ему покажем, нет в списке!
— Двое на одного нечестно! — пискнул папа и бросился бежать, преследуемый по пятам Варей, Серёжей и восторженно лающим Степашкой, который понимал, что начинается его любимое время года, которое называется — дача. Перепуганные сороки, которые мирно сидели на веранде, взмыли в воздух и теперь, опасливо выглядывали из-за трубы соседнего дома, недоумевая, отчего это люди носятся по всему участку и кричат.
«Это безобразие! — возмущённо стрекотали они. — Как они смеют хозяйничать на нашем участке? Возмутительно! Караул!»
Они так расшумелись, что Степашка, на время прервав весёлую погоню, повернулся к непрошенным гостям и так грозно на них залаял, что они тут же разлетелись в разные стороны и больше не показывались. Наведя порядок, Стёпа разбросал задними лапами землю, ещё раз гавкнул, закрепляя свою победу, и помчался на подмогу ребятам, которые окружали папу за баней.
— Сдаюсь, сдаюсь, — вскоре раздались папины крики. — Пощады! Я на всё согласен!
— Мы хотим кушать! — потребовали запыхавшиеся ребята. — И быстро!
— Хорошо, хорошо, — отвечал папа, пытаясь оторвать Стёпу от своего ботинка, т. к. Степашка считал, что игра закончилась слишком быстро, и был намерен извлечь из неё максимум удовольствия. — Я всё понял! Стёпа, отпусти! Но, если вы хотите быстро, то мне просто необходима будет ваша помощь.
— Хорошо, — сказал Серёжа. — Но смотри, без фокусов!
— Да, — крикнула Варя, которая в пылу погони потеряла один ботинок и стояла на одной ноге, — без фокусов!
— Да за кого вы меня принимаете, — обиделся папа. — Даю вам честное-пречестное слово, что накормлю вас самым наилучшим образом. Потому что, что? Потому что второе правило путешественника гласит — чем вкуснее ешь, тем быстрее двигаешься, а у нас с вами куча дел на сегодня, не так ли?
— Точно, — сказал Серёжа. — Пойду отнесу сумки на кухню.
— Отлично, — сказал папа, — а мы поищем Варин ботинок, пока Стёпа не добрался до него первым
Папа подхватил на плечо взвизгнувшую Варю, и они пошли разыскивать её ботинок, а Степашка, поняв, что игре наступил конец, побежал исследовать границы своего участка. У него тоже было полно забот.
Глава 4
— А зачем вешать баранки на самовар? — спросила Варя, рисуя на запотевшем стекле кухни смешных человечков. — Чтобы они вкуснее были?
— Совершенно верно, — сказал папа, разливая чай с мятой по чашкам. — А ещё, они становятся мягче.
— А почему их сразу не делают мягкими? — спросила Варя, которая любила мягкие баранки, но её, всегда, доставались только твёрдые.
— Это страшная кондитерская тайна, — сказал папа, разрезая пополам бублик и любовно намазывая его маслом. — Те, кто её узнают, исчезают при самых таинственных обстоятельствах и их больше никто никогда не видит. Говорят, их отвозят на какой-то необитаемый остров и заставляют изготавливать твёрдые баранки и вчерашний хлеб… Жуткая история!
Папа с аппетитом откусил огромный кусок бублика и принялся жевать его, картинно закатывая глаза от удовольствия.
— А зачем у бублика дырка? — заинтересовалась Варя, глядя на папу.
— Чтобы ими было удобнее жонглировать, — удивлённо ответил папа. — Это же очевидно. В юности я великолепно мог жонглировать бубликами и даже участвовал в международных соревнованиях, но, увы, один француз из Бордо обошёл меня в финале. Он мог жонглировать 77 бубликами одновременно, а я, всего лишь 75.
Папа вздохнул и принялся разрезать второй бублик.
— Подумать только, — покачал он головой, — всего два бублика отделяло меня от звания лучшего жонглёра бубликами в мире. Только два! Печально…
Папа обречённо откусил новую порцию бублика с маслом.
— Но, — продолжил он через мгновенье, — спорт есть спорт и нужно уметь достойно проигрывать. Надо отдать должное тому французу, он совсем не смеялся, когда я уронил свои бублики. Мне кажется, что он был даже слегка опечален.
— Чем же? — удивился Серёжа. — Он же победил!
— В том-то и беда, — сказал папа. — Он всю жизнь тренировался, чтобы стать чемпионом по жонглированию бубликами, а когда его мечта сбылась, ему стало решительно нечем заняться. Его книга «150000 часов жонглирования бубликами» плохо расходилась, его лекции не имели успеха, а семьи у него никогда не было. Он так загрустил, что похудел на 20 килограмм, и целыми днями простаивал у витрин кондитерских магазинов, разглядывая бублики на витринах. Его стали сторониться и считать чуть ли не сумасшедшим, но, по счастью, ему на глаза попалась статья в какой-то местной газете, про одного удивительного китайца, который мог ходить на ушах. Жак так загорелся этой идеей, что тут же распродал своё нехитрое имущество и тем же вечером отплыл на пароходе в Сингапур, не оставив никому своего адреса и мы больше никогда не виделись.