Неделю назад заявился Петрович. Помявшись для начала с десяток минут и заставив меня нервничать, выдал:
– Толя очнулся.
Сказать что-то большее он не успел. Увидев мои глаза, он буквально поперхнулся.
– Вот только не надо на меня так смотреть. В сознании он был почти две минуты, выпалил несколько слов сестре и снова вырубился, – Истомин разглядывал меня, а я молчал. Что говорить, если честно, то я уже похоронил Круглова. Врачи вообще не давали ему шансов, а он на тебе – воскрес.
– Шансы есть? – только спросил я.
– Теперь есть. Врачи сказали, что теперь они спокойны. Вытянут. Самое тяжелое позади.
– Когда к нему пустят?
– Как придет в себя и останется в сознании, – улыбнулся Петрович, – так и поедем.
– Что сказал-то? Или просто бредил?
– Да нет. Какой уж тут бред. Сам теперь жду, чтобы уточнить. Всю неделю как на иголках.
– Ну, Петрович, что же ты жилы из меня тянешь? – меня уже просто распирало.
– Потому что утверждать не могу. Неужели непонятно. Человек больше трех месяцев без сознания. Сестра рассказала, что он как глаза открыл, сказал только одно: – Ребята живы, в плену.
– Всё?
– Да, больше ничего, после того раза больше не просыпался пока.
Молча кивая чему-то своему, я поднялся.
– Куда собрался? – встрепенулся Петрович.
– На полигон поеду. Хочу немного пострелять. Ты со мной?
– До вечера свободен, поехали. Хочешь со мной поползать, что брать?
– Сам все возьму, – я прошел в свою комнату и открыл оружейный шкаф. Два «Винчестера-70», по сотне патронов к каждому. «Кольт» М1911, «Вальтер ППК».
– Ты чего, на войну собрался, что ли?
– Я же сказал, пострелять хочу. Компанию составишь? Держи, это Мурата, – я протянул одну «семидесятку» Петровичу.
– Подожди, позвоню. Машину вызову.
Через полчаса мы уже ехали за город. Стрельбище было рядом, на востоке, от города пару километров. Здесь была разбитая деревня, она отлично подходила для пострелушек. Костюмов у меня было два, Истомин будет у меня за второго номера.
– Здравия желаю, товарищ генерал, – бодро отрапортовал дежурный по полигону, – сержант Семенов. Чем могу помочь?
– Вон майор тебе все скажет, – переадресовал на меня вопрос Петрович.
– Сержант, четыре манекена надо и грудные мишени, найдете?
– Так точно, какой план, товарищ майор?
– Освобождение заложников.
Дальше я указал, что нужно.
– Чучела, одетые в форму красноармейцев, прячете в развалинах, я не буду знать, кто и где из заложников «сидит». Высунуть только по половине лица, не больше. Мишени ставите сзади, ну, да сами все знаете.
– Сколько даете времени? – спросил сержант. Мы тут не первый раз, ребята уже привыкли к моим выдумкам.
– Не знаю, сколько нужно?
– Хотя бы час.
– У вас два, начинаем. И самое главное, два пулемета поставьте. Если заметят меня, пусть лупят.
– Товарищ майор, ну не положено, ведь знаете, – умоляюще ответил сержант.
– Да знаю я. Хрен с вами поиграешь всерьез. Ну, пусть хоть камнями кидают, все ж интереснее. Давайте посложнее сегодня придумайте.
– Ладно, покидаем, – усмехнулся сержант.
Все это время Истомин молча стоял и слушал.
– Ну что, товарищ генерал, поползать не желаете? – ехидно предложил я.
– А ты знаешь, давай. Думал, откажусь? – улыбнулся Петрович, видя мою вытянутую физиономию. Нет, мы и раньше стреляли вместе, но вот чтобы на пузе ползать, такого еще не было.
– Если честно, то да.
Мы покинули полигон и, уйдя в рощу, что окружала стрельбище, остановились и принялись снаряжаться.
– Что, вторым у тебя побыть?
– С начала вместе посмотрим, а потом разделимся. Четыре цели в разных местах одному не отработать.
– А харя-то не треснет? Генералом покомандовать решил? Я бы и сам разобрался, – усмехнулся Истомин.