— А это, сынок, земля с могилы твоего деда, Ивана Степановича Крутова, имя которого ты носишь. Польская земля, за освобождение которой твой дед и мой отец отдал свою жизнь…
Солнце заходило красным шаром. Капитан Соляк спрятал подбородок в теплый воротник куртки и, спасаясь от пронизывающего холодного ветра, прижался к пустому киоску, в котором летом продавали мороженое. Под предлогом прогулки с собакой он вышел из дома и уже больше часа торчал здесь, на Каменной горе.
Построившись в кильватер, мигая огнями, малые ракетные корабли входили в порт. Соляк знал, что по установившейся в дивизионе традиции третьим кораблем, который в эту минуту, уменьшив обороты, входил в порт, был его «Морус». Знал он также и о том, что корабли возвращались с морского полигона, на котором проводились последние в уходящем году ракетные стрельбы. Он подождал, пока последний корабль не войдет в порт, пока над заливом снова не наступит тишина, которую еще минуту назад нарушал грохот мощных турбин. Только тогда, взглянув последний раз в сторону порта, он нехотя пошел домой. Он все отдал бы за то, чтобы быть там, вместе с ними, со своей командой, на своем корабле. Как ему именно сейчас, в эту минуту, хотелось узнать о результатах стрельб на полигоне!
Три дня тому назад Соляку позвонил подпоручик Сломка:
— Гражданин капитан, вы сегодня пойдете в бассейн?
— Да, в двенадцать, а что?
— Я хотел бы с вами встретиться. Если можно, я зайду на минутку…
— Договорились. Я жду.
По предписанию врача Соляк каждый день ходил на массаж, в бассейн, и больной рукой делал специальную гимнастику. Рука еще не стала такой, какой была, но с каждым днем мышцы становились все более упругими. Плавал Сташек долго. Устав, он вылез из бассейна, попрыгал под душем, поливая себя то горячей, то ледяной водой, вытерся досуха, оделся и пошел в буфет отдохнуть. Попивая чай с лимоном, Соляк ждал Дарека. Он уже знал, что несколько дней назад «Морус» вернулся с верфи на базу. Не сказав ни слова никому, даже Анне, Соляк на следующий день, возвращаясь из бассейна, подкрался поближе к кораблю, чтобы незаметно на него посмотреть. Он смотрел на свежепокрашенный корпус «Моруса», различая даже ходивших по палубе матросов и энергично размахивающего руками Леню. Несмотря на то что прокуратура теперь уже никого не вызывала с корабля, Соляк не хотел показываться среди команды, пока его дело не выяснится до конца. Капитан посмотрел на часы: пятнадцать минут первого. Он вышел, встал на лестнице, чтобы закутаться потеплее от начинающейся метели, и повеселел, потому что на дороге, ведущей к бассейну, узнал машину поручика Линецкого, а совсем недалеко увидел идущих быстрым шагом в сторону бассейна подпоручика Сломку и секретаря парторганизации боцмана Домбека.
— Линецкий раза три по дороге останавливался.
— А теперь, кажется, застрял всерьез, — объясняли Сломка и Домбек свое опоздание.
— То, что опоздали, это ерунда, а вот Славек такого позора не переживет. А еще, не дай бог, если вас кто-нибудь из знакомых по дороге видел.
— Видели, видели!
— Вы, товарищ капитан, угадали: он ругается, как сапожник, и грозит, что в воскресенье поедет на барахолку продавать эту рухлядь.
— Ничего, успокоится.
— Если бы даже он и не успокоился, то и так в воскресенье ему никуда поехать не удастся, — добавил Домбек.
— Правда, — согласился Сломка, — мы выходим в море, из-за этого сегодня к вам и пришли.
— Мы идем на полигон, гражданин капитан.
— Ракетные стрельбы. Учебный план надо выполнять…
— Да, шторм спутал наши планы, мы мало тренировались. А вообще-то это нам не впервой.
Соляк прикусил язык, ведь подпоручик Сломка, который в настоящее время фактически командовал «Морусом», будет стрелять ракетами в первый раз. Сломка покраснел и, как обычно, потупил глаза. Соляк обнял своего заместителя за плечи и пошутил: