— Ну как, тебе лучше? — спросил Храбрец.
— Ага, — простонал мастер. — Сейчас…
— Отвести тебя в цех?
— Нет!
Они оставили его одного, а сами снова начали копать.
На их участке вал рос вверх не хуже, чем в других местах. Но люди понимали, что он должен быть еще выше. Поэтому они и рыли землю с такой энергией, на которую вряд ли были бы способны в любой другой ситуации. Каждый бросок, каждый наклон, каждый удар лопатой в песок приближал тот момент, когда можно будет уйти, упасть на кровать или хотя бы у стены и заснуть — и спать, спать. Каждый перерыв в работе отдалял этот момент, сокращал дистанцию между жизнью и смертью. Поэтому у них не было выбора. Раз уж они здесь, значит, надо бороться до конца.
Жардецкий встал. Сердце уже опустилось на свое место.
— Пора бы нас и сменить, — сказал ему Мишталь. — Сходи, скажи ребятам, чтобы они сюда пришли.
— Пускай идет Махно!
— Ты иди, — повторил Мишталь. — Тебя они послушают.
— Пошли все вместе.
— Все — нет. Времени мало.
— Сейчас, одну минутку, — сказал Жардецкий. — Главное, немного отдышаться, потом работа сама пойдет.
— Иди, — вмешался Пардыка. — Нам нужны живые.
— Не болтай, — разозлился Жардецкий. — Я остаюсь.
— Что вы пристали к человеку! — крикнул Алойз. — Пусть делает что хочет! Отцепитесь!
— А тебе что? — удивился Мишталь.
— Ничего! Ничего! Жить хочу, понимаешь? — И Алойз яростно вбил лопату в песок. Потом бросил груду земли на вал и снова воткнул лезвие лопаты в грунт. И больше не сказал ни слова. Работал. Потел.
Жардецкий стоял выпрямившись, смотрел в светло-оранжевое пламя, на клубы черного дыма, расползающегося под облаками. «Сколько здесь работы? Не успеем, — думал он, — лопатами работы на неделю или больше. Бульдозеров нет. Нужно их где-то достать. Иначе…» Он снова взялся за лопату. Первый бросок не получился, песок упал у подножия насыпи. Жардецкий мысленно выругался. И несмотря на то что руки у него дрожали, он старался делать все как полагается. «От этого зависит моя жизнь, — повторял он про себя, — от этого зависит жизнь моих товарищей, а возможно, и других людей…»
Жардецкий работал теперь медленнее, чем раньше, не так быстро, как его товарищи, но с каждым броском все лучше и увереннее. «Можно справиться со слабостью, — думал он, — можно, пан доктор…»
И снова время перестало существовать. Земляная насыпь росла, становилась шире. Они этого не видели.
Кто-то коснулся спины Жардецкого. В первый момент он не обратил на это внимания. Но потом оглянулся. За ним стоял, вытянув распухшую, черную руку, Меринос. Его лицо было залито кровью, а глаза, похоже, уже ничего не видели.
— Меринос! — крикнул Жардецкий. — Да ведь это же Меринос!
Меринос лежал на носилках и пытался понять, что произошло. Но ему не давало покоя одно — он должен им сказать что-то очень важное. Старик пытался сосредоточиться, поймать ускользнувшую мысль. «Что они от меня хотят? — прикусил он губу. — Что они говорят?»
Меринос открыл пошире глаза. Смутно виднеющиеся фигуры становились более четкими, он увидел чье-то лицо. «Кто это? — подумал он, — ведь я его знаю…»
— Жив, — услышал старик.
«Кто жив?» Он открыл рот, но так и не смог спросить, кто же все-таки жив. Вот именно, кто жив? Или нет, может, этот человек как раз в этот момент умирает, от него уходит жизнь?.. Меринос поднял голову. Ему казалось, что он ее поднял, а это было едва заметное движение, от которого заломило в затылке.
— Там, — шепнул он, — там…
— Что ты сказал? — Жардецкий наклонился над ним. — Сейчас врач тебе сделает укол.
— Нет. — Меринос имел в виду совсем другое. — Кто это около меня стоит?
— Узнаешь меня, Меринос? Это я, Жардецкий.
Кладовщик внимательно всматривался в его лицо. «Жардецкий, — повторил он мысленно. — Ага, Жардецкий…»
— Склад завалило, — возбужденно говорил тот. — Тебе повезло, старик, ты будешь долго жить…
— Буду жить, — повторил, как эхо, Меринос. И в этот момент он вспомнил Анджея. Хотел встать, крикнуть, что парень остался там.
— Лежи спокойно. — Жардецкий положил ему ладонь на лоб. — Спи. Тебе надо набираться сил.
— Квек… — прошептал Меринос.
— Что ты говоришь?
— Квек… — повторил он.
— Позвать его?
— Он там… остался…
Меринос почувствовал, что он выполнил то, что был обязан сделать, у него хватило на это сил, теперь они должны его понять. Он закрыл глаза. Ему показалось, что он качается, как в гамаке.