Язычок пламени взлетает, освещая контуры тела, как будто кто-то желающий Роберту добра хочет рассказать ему о красоте девушки, о податливой округлости, к которой он прильнет. Вот плечо, линия головы и маленького уха, бедро, высоко поднятое колено.
Музыка, где эта музыка? Она говорила о колокольчиках, о ритме, который отбивают ступнями. Не понимаешь… «Музыка в тебе, я танцую для тебя», — в нем звучали эти слова. И вдруг он понял, что она говорит о ритме глухо стучащего сердца, о том, что кровь пульсирует в каждой клетке тела. Это был прибой жизни, слепое вожделение в темноте. Это была не Тари, а сама женственность, воплощение пола, недостающая половина. Взять, войти, чтобы посеять жизнь. Словно ударить кинжалом. Разверзаясь все глубже и глубже, засасывающая, как плодородный ил, как поднимающееся тесто, тяжесть давила, ему не хватало воздуха… Он хотел ее оттолкнуть, освободиться, зная, что все уже свершилось, женщина зачала и он уже не нужен, он лишний.
Маляк проснулся, ему было стыдно, как некогда в детстве. Коп Фен стучал кулаком в ставни, напоминая, что пора ехать.
— Сейчас! — сконфуженно крикнул Роберт.
Он упрекал себя за то, что заснул в одежде. Мокрым полотенцем вытер лицо, грудь, живот. Теплая вода не приносила облегчения. Веки были тяжелыми, сердце неровно билось. «У меня нет сына. Обладая женщиной, я никогда не думал о ребенке, — он покачал головой. — Думал, — напоминал он самому себе, — думал и делал все, чтобы его не было». Роберт криво усмехнулся.
С сумкой и фотоаппаратом он вышел в гнетущую жару.
— Когда мы вернемся?
Шофер задрал ствол пулемета, раскоряченными ножками упиравшегося в капот джипа. Майор немного придержал ствол, они подняли крышку и заглянули в теплый мотор. Пыль рыжим налетом осела на всех частях двигателя. Солдат проверил масленку.
— Будем к вечеру. Я зашел на кухню, там разделывают неплохого поросеночка, так что ужин нас ожидает приличный, — размечтался майор Хонг Сават. — Я велел приготовить национальные лаосские блюда с чесноком и красным перцем.
— У меня нет виски, запасы кончились.
— Не беспокойся, на обратном пути заедем в индийские магазины, там что-нибудь найдется, — успокоил Роберта Коп Фен.
— А не поздно будет?
— Купить никогда не поздно, даже в полночь откроют и продадут, но мы к вечеру вернемся, не беспокойся. Сдается мне, что сегодня у нас будет прощальный ужин, ведь завтра за тобой прилетит самолет.
— А что, сообщили из Ханоя?
— Нет, но повару приснился сон, будто мы оба с тобой улетаем.
— Ты просто хочешь меня утешить, — отмахнулся Роберт, — но я не верю ни в сны, ни в предчувствия. Вот если бы по радио об этом сообщили.
И все же в нем жила радостная уверенность в том, что завтра он наконец улетит из Сам Неуа, вернется в Ханой. Не забыть купить водки две бутылки, одну оставить на ночь. Девушка, конечно, придет. Он откроет окно, не зажигая света, и увидит ее, сидящую на ступеньках веранды, а может, только услышит позвякивание браслетов, когда она резко обернется на негромкий призывный свист. Тари будет ему принадлежать. Он обнажит в полумраке ее золотистое тело, упругое, пахнущее острыми духами.