Через сорок минут палатка стояла, костер горел, на мобильном мангале, который привез Оловянный, жарились шашлыки, и Трубецкой сменил гнев на милость.
Запах от кусочков мяса нанизанных на шампуры был совершенно обалденный! Стаканы, булькающая жидкость, мясо поджаренное на мангале на закуску!
После третьей закурили, а после четвертой загомонили:
— Нашу! Любимую!
— Какую, любимую?
— Как какую?
— Ленинградскую или Танкистскую?
— Сначала Ленинградскую!!!
Пили за удачную рыбалку, за танкистов (Сашка Кашин и Сашка Оловянников), за пограничников (это я), за авиацию (Борисыч). Прокляли уклонистов и пришли к выводу, что кто не служил, тот не мужик. Последнее, что помню как Сашки обнявшись, совершенно не музыкально и видимо уже не слыша друг друга, горланят:
Утром встали все трясущиеся. Похмелится — святое дело. Когда Трубецкой пошел доставать третью бутылку, я возроптал.
— Мы рыбу-то ловить будем?
— Будем, будем, Сергеич! Счас, только допьем!
И действительно пошли ловить, Игорь с надувной лодки, мы с берега. Поймали. Хватило и на уху и на "печенку".
Приготовление ухи, это ода! Сначала варится мелкая рыбешка завернутая в марлю. В основном ершы и пескари, потом в котел бросается средняя рыба плотва, подлещики, окуни. Варится недолго, пока не побелеют глаза. В самом конце в котел укладываются порционные куски щуки и головля. Завершающими аккордами служат вливание в уху водки и тушение в котле пылающей головни из костра. В обед началась вторая серия. Приготовление ухи в обед плавно перешло в приготовление печеной рыбы. Плотва заворачивается в несколько слоев бумаги и зарывается в кострище. В ужин началась третья серия. И понеслось! Как в анекдоте про студенческую стипендию. Один день до стипендии — ой, как кушать хочется! Стипендия: первый день — не помню, второй день — не помню, третий день — кушать хочется!
Продрав, глаза на третий день, мы с Кашиным категорически заявили, что за руль не сядем (водительские права у всех имеются) и принялись уничтожать остатки боезапаса. Трубецкой и
Оловянный, скрежеща зубами, сидели на берегу, ловили рыбу. Через некоторое время мы со Старым составили им компанию. Повезло, наловили для показа женам, и в рыбный магазин можно будет не заезжать. В три часа, после перекуса, стали сворачиваться, бриться, приводить себя в порядок.
Игорь и Оловянный мыли «коней», мы со Старым грузили лодку на прицеп, сворачивали палатку и были прислугой "за все".
— Сергеич! Подь на секунду!
— Чего Борисыч?
— Подрегулируй карбюратор. Зря, что ли МАДИ кончал? Надо тебя использовать.
— Так я давно кончал, все забыл. Да и по профессии отработал только пол года.
— Да ладно вые. ся. Глянь только! Я тебе стакан первому буду наливать!
— Уговорил!
В половине пятого тронулись в обратный путь.
За все время так и не пришлось доставать ноутбук из коробки, и все его волшебные свойства оказались не востребованными. Я, правда, хотел в первый день устроить конкурс караоке, но осторожный Борисыч, который пользуясь своей массой, оставался практически трезвым, на фоне нашего разгула, отсоветовал, сказав, что лучше не надо, а то дорогую вещь надо будет наутро искать в костре, или собирать по кускам в кустах.
Ехать решили, поменяв пассажиров, к Оловянному в машину сядет Старый, а я поеду с Игорем.
Во время погрузки, Игорь Борисович определил мою драгоценную сумку в багажник, а сверху вознамерился положить пакет с рыбой, на что я в крайне некорректной форме высказал свои соображения о рыбном запахе и предстоящем дарении ноутбука. На это Трубецкой посоветовал мне держать драгоценную сумку на руках, и вообще не вы…ся. Я сказал, что я не вы…сь, а ноутбук, пахнущий рыбой, это нонсенс и что я Борисычу это запомню. Одним наливанием стакана за отрегулированный "холостой ход" он не отделается.
Я уселся на переднее сиденье и поставил сумку с ноутбуком, сигаретами, курткой милицейской расцветки на колени и приготовился насладиться поездкой, смартфон неудобно лежал в кармане, и я сунул его в сумку.