- Женись, друг мой! – авторитетно высказался великий князь Павел, когда на следующий день Иммануил нанес ему дружественный визит, нагло приехав в Царскосельский дворец. К счастью, государь с семьей были в столице, готовились к пышному приему по случаю прибытия иностранных делегаций.
Общение закономерно продолжилось в уютной спальне великого князя. Несмотря на дневное время, из-за приспущенных штор в комнате царил полумрак. Иммануил совершенно по-плебейски пил шампанское, не обращая внимания на шутливые реплики великого князя. Сам Павел, абсолютно обнаженный, лежал на животе поперек обширной кровати. После очередного замечания о несвоевременном распитии знаменитого напитка Иммануил вскочил с банкетки, одним прыжком оказался над искусителем и резко опрокинул хрусталь с игристым вином. Великий князь немужественно взвизгнул, когда холодные шипучие капли растеклись по разгоряченной недавними любовными играми коже. Следуя мокрым дорожкам, по мускулистой, но изящной спине прошелся горячий язык. Павел дернул плечами и оглянулся на любовника.
- Гусаришь, Иммануил Борисович? – попытался посмеяться он, пока сладкая волна возбуждения не окончательно затуманила голову.
- Пью, гусарю, женюсь… - радостно отозвался Иммануил, потираясь затвердевшим членом о манящие выпуклые половинки обнаженных ягодиц.
Павел, сдаваясь, подался бедрами назад, раздвигая ноги. За время близкой дружбы молодой Бахетов научил великого князя получать острое удовольствие от принимающей роли. На несколько минут любовники забыли о сути обсуждаемой темы, занятые более приятными упражнениями. Лишь когда рассеялись отголоски яркого экстаза, а дыхание выровнялось, Иммануил вернулся к насущному вопросу.
- Ты считаешь, мне не следует сопротивляться решению родителей?
- А зачем? – Павел по-кошачьи потянулся, спрыгнул с постели и залихватски приложился к ополовиненной бутылке брюта от «Piper-Heidsieck». – Все равно придется жениться, ведь ты единственный наследник. Инна - прелестная девушка, к тому же, в ее очаровательной головке совершенно нет дамской глупости, которой набиты многие барышни. Она… вроде моей сестры.
- Я думал о Таше, - признался Иммануил. - Если бы родители не настаивали на Инес, то, наверное, осмелился просить у государя ее руки. С ней было бы просто договориться.
- Нет, дорогой мой князь, - покачал головой Павел. - Сестрёнка тебе не по зубам. Очень умна и хитра, слишком язвительна и независима. Многое знает о нас двоих и не питает к тебе никаких сложных эмоций. А тебе нужна жена, которая бы любила. Ведь княжна Инна – ты заметил?
- Она нежно ко мне относится, - неловко согласился Иммануил. Великий князь усмехнулся.
- Это начало глубокого и трепетного чувства, друг мой. Самого лучшего, что могут дать нам женщины. Зачем отказываться от такого сокровища? Тем более, - Павел протянул князю бокал с шампанским, - у тебя еще целый год учебы в Оксфорде, прежде чем сделаешь предложение. За это время вы оба поймете, насколько готовы на этот шаг.
Иммануил мелкими глотками пил холодное ароматное игристое. Друг озвучил его невысказанные мысли относительно ситуации с юной княжной, проявив зрелость в рассуждениях. Слова великого князя подтвердили догадки Иммануила о чувствах Инны, но и по-новому раскрыли самого Павла.
Молодой Бахетов пристально посмотрел в темные глаза любовника.
- А ты, дон Паоло? Что ты думаешь обо мне? Ты поддерживаешь меня? Или злишься, но не показываешь виду?
Павел пожал плечами.
- Нам в любом случае придется обзавестись семьями. Еще с зимы было понятно, что твоя матушка не успокоится.
- Кажется, у тебя самого есть мысли по этому вопросу… - Иммануил лукаво улыбнулся. До него тоже дошли некоторые слухи о склонности великого князя.
- Мои мысли требуют тщательности и осторожности. Она подруга детства, ты знаешь. Она - царевна. И родственница, почти сестра. У меня оказались недоброжелатели во дворце. Единственное, что может помочь – это наша явная взаимная симпатия. Государь сам трудно шел к своей любви и, может быть, захочет помочь дочери.
Иммануил неопределенно покачал головой. Павел замахнулся на журавля в небе, царь-птицу, но зная настойчивость друга, его умение очаровывать, а также склонность к нему государя, цель была не так уже недостижима. А великий князь обожал сложные задачи.
Весь летний сезон друзья усиленно ухаживали за расцветшими от пробуждающихся чувств барышнями, изощряясь друг перед другом в галантности и подтрунивая над изысканностью комплиментов.
- Ваш пробор становится все прямее с каждым днем, великий князь, – глумился Иммануил, указывая на безупречную прическу Павла. – Наверное, это иносказательное подтверждение гениальной мысли о том, что лучший путь к победе – это прямая атака?
- Зато ваша живописная растрепанность, по-видимому, должна означать хитроумную тактику «в обход»? – тут же парировал великий князь, вызывая громкий хохот наблюдающими за перепалкой приятелей.
Барышням тоже доставалось от хорошего настроения кавалеров. Особенно не было покоя изысканным шляпкам аристократок.
- Вы только посмотрите на эти шедевры, господа, - восхищенно разводил руками Павел, указывая на сложные конструкции из соломки, кружев, лент и искусственных цветов. – Это же не головные уборы, это свадебные торты! По каждой из шляпок, милые дамы, можно понять самые тайные ваши желания! Чем пышнее убор, тем слаще должна быть предполагаемая свадьба!
- От мечтаний некоторых уже скоро наступит изжога, – тихо высказалась княжна Инна, отстраненно щурясь на оживленно разговаривающую с государыней фрейлину – крупнотелую, яркую барышню с целым каскадом «взбитых сливок и засахаренных райских яблочек» на голове. Замечание было настолько точным, что компания взорвалась безудержным смехом.
Незаметно прошло лето и бархатная осень в Крыму. Иммануилу нравилось ощущение пикантности дружбы с девушкой, которую, возможно, скоро назовет невестой. Инна позволяла ему касаться украдкой обнаженного запястья, где кожа особенно нежная и тонкая. Иммануил с наслаждением вдыхал цветочный запах ее русых волос и любовался смущением. В жестах и движениях княжны появилась женственность, разбуженная первым чувством. Иммануилу было лестно осознавать, что это он причина ее очарования, прелестной сдержанной улыбки, задумчивых гримасок.
По возвращению в столицу молодой Бахетов начал выезжать на начавшиеся премьеры в театры с княжной Инной Михайловной, и в свете заговорили о грядущей помолвке, как о деле решенном.
Накануне отъезда в Лондон Иммануил приехал к Никитиным с огромным изысканным букетом от известного мастера. Родители Инес дружно улыбнулись и предоставили молодым людям уединение для важного разговора.
Лишь завидев шедевр флористического искусства, Инна побледнела, покачала головой:
- Только не нужно слов, дорогой князь, иначе мне покажется, что мы дурно исполняем какую-то пьесу из Шиллера.
Иммануил выдохнул с облегчением и точным движением отправил букет в стоящую у стены высокую китайскую вазу.
- Словно камень с души. Вы не представляете себе, княжна, сколько я репетировал перед зеркалом дома и казался себе полнейшим идиотом. Но, однако ж, я не могу уехать в Лондон, не объяснившись.
Инна улыбнулась.
- Будем считать, что вы уже все сказали. Красивые слова озвучьте моим родителям, они который день в нетерпении.
- Инес, вы необыкновенны, - засмеялся Иммануил, горячо целуя ее розовую ладошку. – Надеюсь, этот год пройдет быстро, а нашим отношениям ничего не грозит.
- Мои чувства к вам неизменны, - серьезно и просто ответила Инес.
Зима в Лондоне была наполнена противоречиями. Иммануил то усиленно учился, готовился к выпускным экзаменам и активно участвовал в студенческой жизни; то бросался к Николь, в рестораны, на спектакли и маскарады, восхищая богатыми костюмами, смелостью суждений, роскошью и истинно русской удалью. Он будто старался «нагуляться», надышаться лондонскими туманами, шиком парижских ночей, утренним воздухом Берлина. В регулярные каникулы Иммануил наезжал в Россию, ухаживал за матушкой, уверял родителей в серьезности своего решения относительно будущего брака, делал визиты княжне Инне, во время которых умилялся ее светлой радостью, тайно встречался с великим князем Павлом.