- Я должен попытаться, - упрямо повторил Павел. – Между прочим, бедная юродивая девочка почитает государя и государыню, как собственных родителей. У нее есть какая-то засаленная фотография из газеты, и она молится, прося для них здравия. Для нее главное желание – это обрести семью. Может, для Вари и хорошо будет встретиться наяву с теми, кого она боготворит? Кто привил сироте такую горячую любовь?
- Не знаю, - растерялся Иммануил. – Я вообще раньше не замечал эту садовницу. Надо у матушки поинтересоваться. Но в любом случае, у тебя не получится подменить великую княжну на Варю так, чтобы этого никто не заметил.
- Я надеюсь переговорить с государем, - мрачно ответил великий князь. – Надеюсь на его благоразумие и любовь к дочери. Разумеется, Варя не замена царевне, но охраняющие люди вполне могут принять одну за другую.
Иммануил покачал головой. План казался еще совсем сырым. Было непонятно, как доставить Павла с девицей до Сибири, по бушующей восстаниями и бунтами стране. Ориентироваться придется на месте, поскольку ни о содержании государя и семьи, ни об их состоянии и отношениях с конвоем не было никаких известий. Да и сама подмена девушек походила на некий сценарий дамского романа. О мнении государя и государыни Иммануил не хотел думать - на первый взгляд, ни о каком согласии не могло быть речи. Впрочем, молодой Бахетов не сомневался в находчивости и силе характера великого князя. Павел воевал на фронте, и иных жизненных ситуаций у него случалось предостаточно, чтобы не терять хладнокровия от трудностей, а уж о таланте Павла доводить все свои идеи до блестящего результата было известно всем.
Исподтишка Иммануил наблюдал за Варенькой, стараниями Инес преобразившейся в светскую барышню. Она бегло говорила по-английски и по-французски, читала (к сожалению, лишь детские сказки), общалась вполне прилично, хоть и болтала глупости. Матушка и Катерина Николаевна пытались приучить девицу к рукоделиям, как заведено у благородных дам, но Варя к этому оказалась совершенно неспособна, ее ума хватило лишь на попытки простенького вязания, да и то, полученный шарфик состоял сплошь из туго затянутых узлов. Но выглядела девушка со спицами очень мило и естественно, а уж что получалось в результате, никого не интересовало.
Не высовываясь далеко за пределы своего имения, Бахетовы и Никитины пережили зиму. Братья Владимир и Андрей что-то задумывали, куда-то уезжали ненадолго, но планами не делились категорически.
В марте представители нового правительства заключили в Бресте договор о выходе Советской России из войны. Документ был подписан на невыгодных для страны условиях, но для населения это означало конец боевых действий и возвращение домой кормильцев с фронта. По всем городам прошли митинги в поддержку принятого мирного договора. Однако, вскоре улицы тех же городов заполонили вернувшиеся с фронтов солдаты, привыкшие отстаивать свою правоту с винтовками в руках, бесстрашные, злые и жадные, поощренные на разбои провозглашенной свободой. Многие фронтовики пополнили ряды бандитских групп. Впрочем, страну лихорадило от внутреннего конфликта, так что солдат быстро вербовали представители армий – красной и белой. Война внешняя быстро перерастала в войну гражданскую.
В Крыму началась весна. Обильно цвели персики, осыпая розовыми лепестками покрытую коротенькой юной травкой землю.
К великому князю Павлу в кабинет, лишь стукнувшись для приличия в дверь, стремительно ворвался Иммануил. Павел отложил трубку и перевернул, по военной привычке, рассматриваемую карту вниз начертанным рисунком.
- Запоминаю наизусть, - улыбнулся Павел, отвечая на взгляд друга. – С собой карты брать нельзя, вдруг внезапный обыск по дороге - за шпиона примут.
Иммаунил кивнул:
- Я тебе одного человека привел. Послушай-ка его.
Князь втащил маявшегося в холле пожилого крестьянина.
Мужик был живописен – с русой бородой лопатой и густыми волосами с проседью, подстриженными в кружок, загорелый, высокий и еще крепкий, как старый дуб. Одет был опрятно и добротно, держался с достоинством. Держал в руках шапку, снятую в помещении.
- Крестьянин наш, несколько лет назад перевезли с семьей из Подмосковья, - прокомментировал Иммануил, заметив, как заинтересованно друг рассматривал колоритного персонажа. – А расскажи-ка князю, Евсей Фомич, о своей просьбе.
В целях конспирации находящихся в Кореизе Никитиных называли князьями Михайловыми, по имени их старшего представителя.
- Здравствовать вам, - степенно поклонился мужик великому князю и заговорил, смотря на Иммануила. – Стало быть, расчета просим, ваше сиятельство. Мы вами премного благодарны, но жить больше у моря нет никакой возможности.
- Дочери и сыну Евсея Фомича климат местный не подходит, - объяснил Иммануил. – Бронхиты постоянные по осени и зимой. Влажно слишком, ветра с моря. Врач посоветовал уехать подальше на континент, в умеренные широты.
- Точно так говорить изволите, ваше сиятельство, - подтвердил мужик. – Дохтур, ученый человек, сказал, мол, кедры вам нужны да сосны, да зимы русские суровые. В Сибири-то у нас родичи дальние, да и сами оттуда вывезены когда-то были, при крепостном еще.
- Евсей Фомич собирается с семьей отправиться в Сибирь, - озвучил Иммануил то, что и так уже понял Павел, и снова обратился к крестьянину. – А в каких краях собираетесь обосноваться?
- Дак на реке Пышме и деревня так и зовется - Пышмы, под Екатеринбургом, - обозначил мужик.- Значит, отпускаете нас, ваше сиятельство?
- Тебе князь Борис Иммануилович уже сказал все. Поезжайте с Богом. Много ли времени на сборы потребуется?
- Сразу не управимся, с месяц надо б, - отозвался крестьянин.
- Дело у нас к тебе будет, Евсей Фомич, - решился, наконец, Павел.- Мне тоже в ту сторону ехать. Одному по нынешним временам опасно, а доехать необходимо живым. Возьмете с собой? Я солдатом оденусь простым, вам от меня опасности не будет никакой. А может, и пригожусь как-нибудь.
- Рады будем, ваше сиятельство, - поклонился крестьянин. – Никогда от вас никакой обиды не было, почему бы не помочь? Опять же, в мешке-то с горохом легче жемчуг утаить.
Иммануил с Павлом переглянулись, удивляясь то ли невольно высказанной фразе, то ли проницательности мужика.
- Сколько вас человек в семье? – спросил князь.
- Посчитаем, - Евсей Фомич огладил пышную бороду и начал загибать пальцы. – Мы сами с супругой, да младшие наши болезные-то, те слётышки еще. Брат мой большак, вдовый, да сестра с мужем. Старший сын с женой и дитём.
- Семеро взрослых, - кивнул Павел. – Однако, семья-то у тебя какая важная!
- На том и стоим, - еще раз поклонился явно польщенный крестьянин.
Отпустив мужика, Иммануил пересел поближе к Павлу.
- Хорошо придумал, Мануэль, - улыбнулся великий князь.
Иммануил улыбнулся.
- Случайно услышал, как этот крестьянин у отца в Сибирь просился. Всегда легче ехать в большой компании. Тем более, знакомая семья, они не выдадут. Евсей Фомич Мохов у отца в механическом цеху работал, кроме крестьянства, он мужик умный и смекалистый. Надо маршрут как следует продумать. По железной дороге поедешь?
- Так быстрее и надежнее, - согласился Павел.
Иммануил окинул взглядом знакомый кабинет друга. Предчувствие скорого отъезда было заметно в стопках бумаг и книгах, в беспорядке разложенных по большому столу, в приготовленной солдатской форме на спинке кресла, в мелких вещах, лежащих не на своих местах, что было странно для педантичного Павла.
Великий князь достал из секретера картонную коробочку, украшенную разноцветной арабской вязью.
- Когда был в Тегеране, то вышел на местный рынок. Потолкался среди ковров и кальянов и забрел в ювелирную лавку. Персы, знаешь ли, имеют своеобразный вкус к украшениям. Я даже к чему-то приценился, как вышла вдруг из боковой двери старая ведьма в черной парандже и к себе поманила. Хозяин испугался, меня за ней потащил, вроде как та дама в черном - ведунья местная и нужно ее слушаться.