— Давай не будем говорить об этом. Это не имеет значения.
Она не была уверена, правда ли это, но ей нужно было сказать это, нужно было попытаться поверить в это.
— Значит, он все еще здесь? — спросила она.
— Да, — сказал Роланд. — Врачи скорой помощи хотят отвезти его в больницу.
— Но он этого не хочет?
— Знаю. Я должен позволить им забрать его. После того, что он с тобой сделал.
— Нет, — сказала Эллисон. — Он просто болен. Пусть он умрет здесь, в своем доме, в своей постели, как хотел.
«И пусть это случится скорее», — подумала Элллисон, но не произнесла этого вслух.
— Осталось недолго. — Голос Роланда был пустым, лишенным эмоций.
— Почему ты не с ним?
— Потому что я с тобой.
— Я в порядке. Иди к отцу. — Она снова легла.
— Нет, — сказал Роланд. — Я останусь здесь, с тобой.
Эллисон проглотила комок в горле. Было больно, но не настолько, чтобы напугать ее. С ней все будет в порядке. В итоге.
— Сегодня я пытался сделать для тебя что-нибудь хорошее, — сказал Роланд.
— Ты каждый день делаешь для меня что-нибудь хорошее, — сказала она.
— Я собирался закончить стирку, которую ты начала вчера, — сказал он. — Я бросил твои джинсы вместе со своими. Это было в заднем кармане.
Он поднял сложенный листок бумаги. Ей не нужно было смотреть на него, чтобы понять, что это. Заметка об операции Роланда.
— Так вот почему ты не разбудила меня прошлой ночью? — спросил он. — Ты нашла это?
— Мне нужно было время подумать. Ты винишь меня?
— Ты могла спросить меня об этом, — сказал он.
— Я не была уверена, что ты расскажешь мне всю правду.
Роланд хорошо принял удар. Он кивнул.
— Иногда правда ранит.
— Да, это так, — сказала она. — Но и ложь тоже.
Она повернулась на бок, лицом к нему. Его рука лежала на одеяле, и она могла дотянуться до нее, если бы захотела. Она хотела, но не сделала этого.
— Не думаю, что лгал тебе, — сказал он. — За исключением случаев бездействия. Об этом нелегко говорить…
— О чем? Скажи мне. Ты говорил, что любишь меня, так что я знаю, что ты не трус. Я прожила с МакКуином шесть лет и никогда не говорила ему, что испытываю к нему настоящие чувства.
— Вот это… — сказал он, снова поднимая листок с записями о своей операции. — Так вот… когда мне было двадцать, я встретил в Астории одну девушку. Мы работали вместе. Мы сходили на два свидания, и я подумал: да, она та самая. Папа спросил о ней, и я ему рассказал. Я думал, он будет счастлив. Так оно и было, но он сказал, что должен мне кое-что сказать. Он сказал, что то, что у меня было в детстве, то состояние, почему я был жестоким, могло быть спровоцировано генетическим заболеванием. И мне нужно быть очень осторожным. Он сказал… он сказал, что у меня не должно быть детей. Это непростой разговор для двадцатилетнего парня со своим отцом, когда он безумно влюблен. Папа сказал, что знает врача. Он…
— Скажи мне, Роланд. Просто скажи это.
— Мне сделали вазэктомию.
— Что?
— Это не очень приятный разговор для мужчины с женщиной, в которую он влюблен. Это унизительно. Я знаю, что так не должно быть, но ничего уже не изменить. Поэтому, знаешь, мне нелегко говорить об этом.
Эллисон тяжело вздохнула. Такого она совсем не ожидала.
— Так вот почему ты ушел в монастырь? — спросила она. — Потому что не можешь иметь биологических детей?
— Ужасная причина, правда? Я присоединился по множеству плохих причин. Я не хотел снова рисковать влюбиться. Я чувствовал себя оскверненным тем, что я сделал с Рэйчел. Я чувствовал, что, возможно, мне следует уехать надолго. И на то были веские причины. Я хотел получить прощение. Я хотел покоя. Я хотел стать другим человеком. Но это так не работает. Ты по-прежнему остаешься собой, куда бы ты ни пошел.
Эллисон коснулась его лица, щетины на подбородке, бледной, как снег на песке.
— Сегодня я вспомнила еще кое-что, — сказала она.
— Что? — спросил Роланд и она поняла, что он старается говорить обычным голосом, но у него это плохо получалось. Он казался напуганным, а для Роланда это было ненормально.
— В первый раз, когда мы с тобой занимались любовью наверху, в моей комнате, которая раньше была твоей комнатой, я вспомнила, как пыталась провести пальцами по твоим волосам. Ты убрал мою руку прежде, чем я смогла. Я думала, что это сексуально… — Эллисон провела рукой по его волосам и вытащила маленькую черную резинку из короткого хвостика, в который он всегда их убирал. Роланд опустил голову. Она бросила резинку на пол и стала гладить его по волосам. Пальцами она почувствовала рубец под его волосами. Шрам был на том же месте, что и у Антонио.