— Они прекрасны, — выдохнула она, неспособная сказать большего.
— Мне нравится создавать животных, — сказал Дикон, и она взглянула на него. Он выглядел немного грустным, немного смущенным. — Знаешь, когда я был ребенком…
— Знаю, — сказала она. — Когда я была ребенком, я наступала на каждого муравья, который мне попадался, потому что думала, что они меня схватят и сожрут. Кажется, я путала их с пираньями. Дети иногда бывают тупыми.
Дикон улыбнулся ей с благодарностью.
— Ты можешь продавать драконов в своем книжном магазине, — сказал Дикон, его глаза вновь заблестели и в них закралось нетерпение. — Я могу сделать больше, я имею в виду, что этих можешь оставить себе.
Книжный магазин. Конечно. Какая прекрасная идея. Покончено с «Книгами Пандоры». Она бы назвала его «Книжным магазином на краю света». И на окне был бы нарисован дракон с подписью «Здесь есть книги о драконах». У нее был бы целый раздел, посвященный книгам о морских чудовищах, мифологии и преданиям. И карты тоже. Красивые старые карты с драконами в отдаленных уголках известного им мира. Она работала бы там весь день и каждый вечер возвращалась домой к Роланду. Чем бы он занимался? Открыл благотворительный фонд для детей на деньги отца? Они жили бы в «Драконе», все четверо. Простор, красивый дом, счастливые воспоминания. Нет причин не делать этого. И они с Роландом поженились бы на пляже, и, возможно, Тора и Дикон провели бы частную церемонию, чтобы наконец почувствовать себя женатыми, если они этого захотят. И они все будут счастливы вместе, и Эллисон никогда, никогда больше не будет одна.
Какая милая мечта.
— Они так прекрасны, — сказала она. — Поверить не могу, что они мои.
— Надеюсь, ты не возражаешь, что я сделал их без тебя. Я боялся, что ты попытаешься погладить их, когда они будут сильно горячими.
— Ты не дашь мне просто так забыть об этом, не так ли?
— Напоминать людям об их глупых ошибках — вот для чего нужна семья, — сказал Дикон.
Эллисон осторожно положила драконов обратно в коробку и небрежно обняла Дикона.
— Эй, стой, — сказал он. — Успокойся. Я уже сплю с одной из сестер.
Эллисон рассмеялась.
— Боже, ты ужасен. Я тебя так люблю.
Дикон крепко ее обнял. Она чувствовала, как его грудь вздымается от дыхания.
— Папа бы никого не обидел, ты же знаешь, — сказал Дикон. — Не нарочно. Он ведь никогда в жизни никому не причинял вреда. Всю свою жизнь он только и делал, что помогал людям, помогал детям.
— Знаю, — сказала Эллисон, заставляя себя улыбнуться. — Он был очень больным человеком. Вот и все. Но спасибо за перцовый баллончик. Не думала, что он мне пригодится.
— Я просто рад, что ты в порядке, сестренка.
— Ты и мы оба.
Прежде чем Эллисон успела сказать что-то еще, Тора просунула голову в комнату.
— Эй, — сказала Тора.
Дикон отступил назад, подальше от Эллисон.
— Я ничего не делал, — сказал Дикон.
— С трудом верю, — сказала Тора. — Мне нужна Эллисон на минутку.
— Девчачьи разговоры? — спросил Дикон.
— Да, — сказала Тора. Она схватила его за воротник рубашки, и крепко поцеловала, закончив твердым, — Вон.
Дикон улыбнулся и вышел.
— Приятно видеть, как он улыбается, — сказала Эллисон.
— Пытается делать вид, что все хорошо, — сказала Тора. — Ему сейчас очень тяжело.
— Не сомневаюсь, — кивнула Эллисон.
— Но мы справимся. — Тора подошла и села на грязную кровать Дикона. Вся комната была завалена одеждой, компьютерами, альбомами для рисования и грязной посудой. Совсем как в детстве. Не считая бросающейся в глаза коробки презервативов на захламленном ночном столике. Тора поймала ее взгляд и грустно улыбнулась.
— Мы не можем иметь детей, — сказала Тора.
— Потому что по закону вы брат и сестра? — спросила Эллисон, хотя уже знала, что причина не в этом.
На Торе были выцветшие джинсы и огромная толстовка «Орегон Стэйт Биверс», которую, как предположила Эллисон, она взяла у Дикона. Она выглядела уставшей и маленькой, но не такой грустной, как Роланд, и даже близко не такой грустной, как Дикон.