Все молчали. Никто не стал спрашивать Дикона, что он имел в виду. В этом не было необходимости. Они знали. Они знали, что сделал их отец. И они знали, что секрет того, как это делается, теперь надежно похоронен на Кладбище Тихого океана.
Тора поцеловала Дикона в щеку и положила голову ему на плечо. Роланд прислонился к ногам Эллисон, и та погладила его по волосам. Все четверо смотрели на воду и слушали шум ветра и волн. И теперь, когда вся ее семья собралась вокруг нее, Эллисон знала одно: им всем очень, очень повезло.
— Оставайся здесь, — сказал Дикон.
— Что? — спросила Эллисон.
— Просто стой. Я скоро вернусь. Еще одна дань уважения папе.
Дикон побежал по песку в дом. Спустя несколько минут он появился с небольшой коробкой в руке. Он поднял ее, и она задребезжала, когда тот потряс ее.
— Бенгальские огни, — сказал он. — И мой телефон. Время для фото.
— Это нелепо, — сказала Эллисон. — Сейчас октябрь.
— Тогда это бенгальские огни на Хэллоуин, — сказал Дикон. — Ну, же. Папа был бы счастлив.
Пока Тора раздавала бенгальские огни, Дикон достал из сумки зажигалку. Одним движением большого пальца Дикон разжег пламя, и все четверо соединили кончики своих бенгальских огней, пока те ярко не заплясали в сумерках. Океанский бриз грозил задуть их, поэтому они повернулись спиной к пляжу и прижались друг к другу.
— Готовы? — сказал Дикон, протягивая телефон, чтобы сделать снимок.
— Еще нет, — сказал Роланд. — Нам придется сделать все правильно. А это будет нелегко. Эллисон больше не весит шестьдесят фунтов.
— Я вешу шестьдесят бормотушек, — сказала Эллисон. В правой руке она держала бенгальский огонь. Роланд держал свой в левой. Затем сильной правой рукой он поднял ее, прижимая к себе, а ее ноги обвили его талию. Это было так неловко, нелепо и опасно, что она начала смеяться над абсурдной позой взрослой женщины, которую держат, как ребенка, на бедре взрослого мужчины. И это была фотография, запечатленная камерой: ее открытый смех, несколько болезненная улыбка Роланда, Тора, глядя на них, закатила глаза с обожающим отвращением, а Дикон высунул язык, потому что именно это делал Дикон.
Роланд резко опустил ее на землю, и она упала на спину в песок. Она воткнула свой бенгальский огонь в песок, чтобы потушить его и легла обратно.
— Что ты там делаешь, — спросил Роланд?
— Делаю песчаных ангелов, — сказала она, размахивая руками.
— Их не бывает, — сказал Роланд.
— Сейчас уже бывают. — Эллисон еще немного повалялась в песке, чтобы Роланд хоть раз улыбнулся ей. И какая это была улыбка! Добрая и любящая улыбка. Улыбка хорошего человека.
Роланд протянул руку, и она взяла ее. Он поднял ее и встал сам.
— Видишь? — спросила она, указывая на очертания, оставленные ее телом на песке.
— Черт побери, — сказал Роланд. — Это песчаный ангел.
— Ты не должен так ругаться. Ты ведь все еще монах, верно? — спросил Дикон.
— Пока, да, — ответил он. — Мне придется сказать им, что я ухожу, если…
— Ты сейчас серьезно? — спросила Тора. — Пожалуйста, скажи.
Эллисон напряглась. Роланд взглянул на нее, словно ожидая, что она заговорит и ответит за него. Но она не могла.
— Посмотрим, — сказал Роланд.
— Что насчет тебя, сестренка? — спросил Дикон. — Ты остаешься? Пожалуйста!
Эллисон взглянула на Роланда. Он мог ответить на этот вопрос не больше, чем она. Она посмотрела на Дикона, потом на Тору. Наверху, в окне ее спальни, сидел Брайен, глядя вниз на своих глупых людей, играющих в том, что он, должно быть, считал самым большим туалетным лотком в мире.
— Посмотрим.
Они вернулись к дому и нашли на крыльце большую белую коробку. Роланд взял ее и поставил на обеденный стол. Она была адресована просто «Капелло», и все они собрались вокруг, когда Роланд открыл ее.
Внутри были цветы. Десятки цветов, все белые. Розы, лилии, астры и гвоздики, но по большей части там был один цветок, который Эллисон не узнала.
— Что это? — спросила она.
Тора ухмыльнулась.
— Драконий цветок или львиный зев. Очень подходит.
— От кого они? — спросил Дикон.
— Догадываюсь, — сказала Эллисон.
— Ты угадала, — сказал Роланд. Он открыл карточку, в которой лежала стодолларовая купюра, и прочитал ее вслух.
Я потерял часть себя в тот день, когда потерял отца. К счастью, я нашел его снова, когда посмотрел в глаза своим детям. Ваш отец живет в любви, которую вы все испытываете друг к другу. Спасибо за заботу об Эллисон.