Мои глубочайшие соболезнования,
Купер Маккуин.
P.S. Используйте сотню, чтобы купить бурбон — «Булит Баррел Стренс», если сможете найти его. Это то, что мы называем бурбоном «утопить свои печали».
Сначала никто не произнес ни слова. Эллисон слегка покраснела, когда Роланд положил открытку обратно в конверт.
— Цветы и деньги на выпивку? — спросил Дикон, обнюхивая массивный букет. — Ты, должно быть, фантастическая любовница, сестренка.
— Дикон, клянусь Богом, — сказала Тора.
— Он не ошибся, — сказал Роланд. Эллисон толкнула его локтем под ребра.
— Я возьму это, — сказала Тора. — Поставлю на каминную полку, чтобы Брайен не смог до них добраться.
— А как насчет денег на выпивку? — спросил Дьякон.
— Я спрячу их в недоступном для вас месте, — сказала она.
Тора ушла с цветами, все время ругая Дикона и оставляя Эллисон и Роланда одних в столовой.
— Очень мило с его стороны, — сказал Роланд. Она не спорила — это было очень мило со стороны МакКуина. Она ничего не сказала ему о том, что узнала, кроме того, что доктор Капелло умер, и теперь она была уверена, что находится в безопасности. Он не настаивал на большем. У нее было хорошее предчувствие, что эти цветы будут последним, что она услышит от него. И это было нормально. Это действительно было так.
— Раз или два в год он вспоминает, что у него есть совесть. — Эллисон взяла со дна цветочной коробки забытую гвоздику и покрутила ее в пальцах. — Сегодня наш счастливый день.
— День, когда ты вернулась домой, был для меня счастливым днем. В первый раз и во второй. — Роланд взял цветок у нее из рук и сунул ей за ухо. — И это будет снова мой счастливый день, когда ты вернешься в третий раз. Если и когда ты вернешься.
Она посмотрела на него.
— Что? — сказал он. — Я уже довольно хорошо научился читать тебя. Ты ведь уезжаешь, не так ли?
Она слабо улыбнулась.
— Я думала о том, чтобы сделать то, ради чего приехала сюда. Увидеть побережье. Все это. Ехать по 101-й, пока не упрусь в океан или Мексику. — Она раздала не все деньги МакКуина. У нее оставалось еще много времени для долгого путешествия.
— Похоже, хорошая поездка, — сказал Роланд. — Хочешь компанию?
Она боялась этого вопроса.
— Да, — сказала она. — Но…
— Хорошо, — сказал он.
— Думаю, мне нужно побыть одной, — сказала она. — Знаешь, я всегда этого боялась. Я должна пройти через это.
— Почему? — спросил он. — Похоже, одиночество — это то, чего стоит бояться.
— Ты был монахом, помнишь?
— И я жил с сорока другими монахами. Монахи — не отшельники. Я тоже боюсь одиночества. Мы можем бояться остаться наедине, если хочешь.
— Когда в последний раз я испугалась, что останусь одна в этом мире, я подписала контракт на шесть лет с МакКуином.
— Все оказалось не так уж плохо, правда?
— Ты защищаешь моего бывшего? — спросила она.
— Он прислал нам цветы и деньги на бурбон, — сказал Роланд.
— Думаю, он не так уж плох, — сказала она. — И нам было весело эти шесть лет.
— Шесть лет?
— Ты слышал, — сказала она.
Роланд рассмеялся. Смех длился недолго, но он был хорошим.
— Итак… — сказал он, усаживаясь на обеденный стол. Нет-нет в старые времена, но старые времена прошли. — Ты уезжаешь завтра утром?
— Таков план, — сказала она.
Он вздохнул. Он не выглядел удивленным, но и счастливым тоже. Просто смирившимся.
— А ты? — спросила она. — Обратно в монастырь?
— Наверное, — сказал он. — Но не сразу. Я не хочу оставлять Дика и Тору одних, чтобы они убирали весь этот беспорядок. У папы были деньги, много денег. Много бумажной работы, когда много денег.
Эллисон гадала, что они обнаружат, когда разберутся с бумагами. Узнает ли он о мертвых детях? Детях, которые не были настолько удачливы? Скорее всего, нет. Доктор Капелло сжег все улики.
— Теперь вы все богаты? — спросила Эллисон.
— У нас есть целевые фонды, — сказал он, и его тон подразумевал, что они значительны, но не огромны. — Но папа также жертвует большую часть своих денег нескольким детским благотворительным организациям. Он оставил отдельный трастовый фонд только на содержание дома, и это хорошо. У меня будет более чем достаточно денег, чтобы купить твой книжный магазин, если ты останешься здесь.
— Хорошая попытка, — сказала она.
— Пришлось это сделать. Папа хотел, чтобы я это сделал.