Он перевел взгляд на океанские волны. — По той же причине, по которой был огорчен папа. Думаешь, я трачу жизнь на сказку. Считаешь, это средневековье. Думаешь, я был бы счастлив, делая тысячу других вещей со своей жизнью… — Эллисон могла поклясться, что он слышал эти аргументы тысячу раз. — Папа не религиозен. Он почитает науку. Я разбил ему сердце, когда сделал это.
— Не мое дело, чем ты занимаешься, — сказала Эллисон. Роланд посмотрел на нее, изогнув бровь, словно она что-то не так сказала.
— Такие вежливые слова говорят незнакомцы. Мы через многое прошли, чтобы быть вежливыми незнакомцами.
— Что мне сказать? Роланд, я училась на кафедре английского. Многие считали, что я разбрасываюсь своей жизнью. Я не стану осуждать тебя.
— На кафедре английского нет обета безбрачия и бедности, — заметил он.
Она издала драматичный, дразнящий смешок.
— О, поверь мне — английская кафедра и бедность берут свое начало так же давно, как монахи и безбрачие.
— В таком случае, это же фальшивые бриллианты у тебя в сережках? — Он дотронулся до ее ушей, и она убрала его руку, все еще играя роль взбалмошной младшей сестры.
— Это был подарок, — объяснила она. — Я бы не смогла купить их себе сама. Я трачу все свои деньги на книги. — Это МакКуин купил ей все драгоценности и одежду, включая ту, в которую она была одета: замшевые ботинки, дизайнерские джинсы, кожаная куртка, что стоило для МакКуина столько же, сколько и небольшая подержанная машина, и нижнее белье «Ла Перла5». Если бы она попыталась сойти за голодающую художницу, то не слишком преуспела в этом.
— Я верю, — сказал Роланд. — Нам приходилось забирать книгу у тебя из рук, чтобы заставить поесть. Ты любила их больше всего.
— Ты не начинаешь изучать английскую филологию, потому что любишь книги. Ты делаешь это, потому что нуждается в книгах. Это взаимозависимые отношения.
Он улыбнулся.
— Весьма поэтично. Как речь филолога.
— Почему ты стал монахом?
— Думаю, по той же причине, что и ты филологом. Я не любил Бога, но я нуждался в Боге.
— Я даже не знала, что ты был религиозен.
— По-своему, — сказал он. — В монастыре проводятся концерты все лето. Папа иногда брал нас туда, если ему нравился композитор. Мы познакомились с несколькими монахами и… я не знаю, они мне понравились. Мне понравилось быть там. Я чувствовал себя в безопасности там. Когда я совершил ошибку, пошутив с братом Амвросием, как сильно мне у них нравится, он пригласил меня на выходные. Они жестко вербуют.
— Ищут новых монахов, да?
Роланд улыбнулся.
— Они дали мне прочесть несколько книг. Одна из них была написана цистерцианцем6, Томасом Мертоном.
— Это монах из Кентукки, верно? Я знаю этого парня. Не лично, конечно же. Думаю, он умер.
— Несколько десятилетий назад, — подтвердил Роланд. — В любом случае, в своей книге он сказал, что истинное Я — это духовное Я. Я не знал, кем было мое истинное Я. Я подумал, что, если бы понял, кто мое духовное Я, то понял бы.
— Ты нашел истинное Я? — спросила Эллисон.
— Я узнал, кем я не являюсь, — ответил Роланд. — И я обрел маленький мир, что само по себе было больше, чем было у меня раньше. — Он повернулся к ней лицом и улыбнулся. — Поэтому я должен вежливо попросить тебя не набрасываться на меня. Теперь твоя очередь.
Эллисон тихо запаниковала. И каким же образом она могла рассказать Роланду, что была любовницей миллиардера шесть лет теперь, когда узнала, что он монах?
— Ничего интересного, — сказала она, отмахиваясь от вопроса настолько беспечно, насколько могла. — Я не была монахиней, это наверняка.
Роланд отстал и снова сел, а Эллисон почти протянула руку, чтобы стряхнуть песок со спины. Но она не трогала его, даже не хотела. Теперь все было иначе. У него может быть лицо, и глаза ее старшего брата, и его улыбка, но этот человек, сидящий рядом с ней, был ей совершенно незнаком. Несколько минут назад она пыталась ударить его, и он поймал ее за руку — как когда они были детьми. И он напал на нее и сделал вид, что бросил ее в воду — как когда они были детьми. Но он играл роль Старого Роланда для нее, а она играла роль Старой Эллисон для него. Это могло бы сработать, за исключением того, что ни один из них не был очень хорошим актером. Она сделала ошибку, вернувшись сюда. Она совершила ужасную ошибку. Она поняла, что приехала домой, чтобы найти свою старую семью, но ее старая семья больше не жила здесь.
Она была здесь совершенно одна, как и после ухода МакКуина.
Она проделала весь этот путь зря.
— Ну, — произнесла Эллисон, вставая и театрально стряхивая песок с одежды. — Мне пора бежать.