Эллисон еще раз попыталась открыть дверь. Дом был старый; двери распухли, а петли заржавели. Нет, определенно заперта. Замок означает, что где-то должен быть ключ. Эллисон отошла от двери, намереваясь поискать ключи на кухне, когда почувствовала, как ее телефон вибрирует в заднем кармане джинсов.
Когда она увидела, кто звонит, то сначала не собиралась отвечать, но ей захотелось услышать знакомый голос.
— Да, МакКуин? — произнесла она, спускаясь по лестнице. Она старалась не показывать раздражение, когда отвечала, но у нее это не особо получалось.
— Где ты, черт возьми?
Беспокойство в его голосе удивило ее.
— Что? Где я? — спросила она, спускаясь на второй этаж. — А где ты?
— Я дома, где и должен быть. А вот ты нет. Я отправил к тебе в квартиру маляра, а твой сосед сказал парню, что ты собрала вещи и уехала в длительное путешествие.
— Ну, вот тебе и ответ, — ответила Эллисон. — Я собрала вещи и уехала в длительное путешествие.
— Ты не сказала, что уезжаешь.
— Я больше не обязана тебе ни о чем говорить.
— Я пытаюсь сделать тебе одолжение, — сказал он.
— Я же сказала тебе, что займусь ремонтом сама, — напомнила девушка. — Не моя вина, что ты не услышал ни слова.
Она спустилась по второму пролету и вошла на террасу. Если ей придется поддерживать этот разговор, то лучше сделать это в комнате с видом на океан, чтобы отвлечься.
— Я слышал. И сказал тебе, что позабочусь обо всем, — напомнил он.
— Я не меняла замки, — сдалась Эллисон со вздохом. — Отдай маляру свои ключи.
— Я отдал тебе свой ключ, — произнес мужчина. — Он в коробке.
— Прости, — извинилась она. — Я в Орегоне. И не стану возвращаться ради маляра.
— Орегоне? Что ты там делаешь?
— В гостях у Капелло.
МакКуин замолчал на мгновение. Эллисон собралась с духом.
— Эллисон…
— Я открыла конверт Пандоры.
— Это не смешно.
— Нет, — согласилась она. — Это ни капли не смешно. Причина, по которой Роланд связался со мой в том, что доктор Капелло умирает. Он подумал, что, возможно, я захочу его увидеть, пока не стало слишком поздно. Я захотела, и вот я здесь. Конец.
— Не конец. Далеко не конец. Кто-то в этом доме пытался убить тебя. Тебе не стоит там быть.
— Это было тринадцать лет назад.
— Как и мой развод. Я ведь не бываю в доме своей бывшей жены.
— Во-первых, твоя бывшая не пустила бы тебя в свой дом. Во-вторых, это не твое дело, МакКуин.
— Мы ведь друзья, не так ли?
— Нет.
— Сверчок…
— Я же просила тебя больше так меня не называть. И разве ты не должен сейчас покупать мебель для детской, ну или еще что, вместо того чтобы допрашивать меня?
— У меня достаточно времени, чтобы допросить тебя и купить мебель для детской.
— Тем не менее, я немного занята, поэтому мне пора.
— Занята? Чем?
— Сижу на диване и смотрю на океан. Я засыпаю.
— Ты собираешься злиться на меня вечно? — спросил он.
— Вечно? Всего три дня прошло. И к слову, я не злюсь. Тем не менее… Не думаю, что нам нужно разговаривать друг с другом. А ты?
— Я думаю, что, если ты находишься в доме с кем-то, кто хочет тебя убить, мы, вероятно, должны оставаться на связи.
— Я одна в доме, — сказала она. — И чувствую себя здесь в полной безопасности. Роланд оказал мне весьма радушный прием вчера вечером.
— Устроил вечеринку?
— Мы переспали, — ответила она.
Признание произвело на МакКуина ожидаемый эффект, и он надолго замолчал. Эллисон провела эти прекрасные секунды, улыбаясь и наблюдая, как волны танцуют на пляже. Казалось, что они сегодня счастливы, счастливы за нее.
— У тебя был секс с Роландом?
— Дважды.
— У тебя был секс со своим братом?
— Лучше. Или хуже, зависит от того, насколько ты католик. Он монах.
— Монах? Черная одежда и плохая стрижка? Такой монах?
— Он носит джинсы и фланелевые рубашки, и у него очень красивые волосы. Но да, он монах. Он уехал из аббатства несколько месяцев назад, чтобы позаботиться об отце.
— У тебя был секс с бывшим братом, который сейчас монах.
— На удивление, он был хорош, — продолжала Эллисон. — Даже и не скажешь, что он монах.
— Ты говоришь это только для того, чтобы сделать мне больно? — спросил мужчина.
МакКуин снова молчал, и Эллисон перестала наслаждаться этим.
— Нет, — сказала она. — Не только для того, чтобы сделать тебе больно.