Моррис. Надеюсь, что нет.
Джин. Я бы согласилась тебя променять на кого-то другого только за очень большие деньги.
Моррис. Да неужели?
Джин. Я лучше купила бы большой красивый дом, с большим газоном, и стала бы играть в крокет.
Моррис. Почему вдруг в крокет?
Джин. Просто я никогда в него не играла.
Моррис. Крокет скучный.
Джин. А ты откуда знаешь?
Моррис. Знаешь что? Я даже рад, что мы не выиграли.
Джин. Почему?
Моррис. Ты только представь, во что мы превратились бы. Мы и без денег не можем ни о чем договориться. А что бы мы стали делать с таким состоянием?
Джин. Не знаю.
Моррис. Хотя я знаю, что ты бы сделала. Ты, наверное, выкупила бы этот дурацкий видеопрокат, с потрохами.
Джин. Я бы поехала на экскурсию по всем киностудиям…
Моррис. Нет, ты только подумай: двадцать миллионов!
Джин. Да…
Моррис. Двадцать миллионов!
Джин. Можно было бы уже не волноваться ни из-за каких счетов…
Моррис. Нет, но двадцать миллионов!
Джин. Кстати, не забудь оплатить ту квитанцию.
Моррис. Двадцать миллионов…
Джин. Она и так уже просрочена.
Моррис. Мне бы хоть шестьдесят монет…
Джин. Ты бы все равно не знал, что с такими деньгами делать.
Моррис. Двадцать миллионов — а я даже ни одного номера не угадал! Очень показательно для моей никчемной жизни.
Моррис выходит с газетой в руках. Джин смотрит телевизор.
Музыка: Jim Capaldi «Love Hurts».
Затемнение.
Джин смотрит передачу «Свидание вслепую». Музыка постепенно стихает. Входит Моррис. Позже по ходу действия он наденет форменный джемпер охранника и пальто.
Моррис. Нет, это надо запретить.
Джин. Почему?
Моррис. Это отвратительно.
Джин. Вовсе нет.
Моррис. По-моему, такое нельзя показывать по телевизору.
Джин. Да почему?
Моррис. Просто порнография какая-то.
Джин. С чего ты взял?
Моррис. Я знаю, что говорю.
Джин. Почему? Ты скажи.
Моррис. Потому что это неприлично.
Джин. Очень даже прилично.
Моррис. А я говорю — неприлично. Из-за таких вот передач вся нация загнивает. Засоряются мозги. Поэтому на улицах насилие, поэтому хулиганы опять распоясались. Таким образом они протестуют против этого мусора.
Джин. Почему сразу мусора?
Моррис. А ты сама посмотри.
Джин. Я пытаюсь, но ты мне все загораживаешь.
Моррис. Нет, я на это смотреть не могу.
Джин. Подумаешь, большое дело: всего лишь «Свидание вслепую».
Моррис. Я знаю, что это такое.
Джин. Это же так просто, смеха ради.
Моррис. Ты только посмотри, что на них надето. На этой вот что надето? И вообще они все уродины, все три.
Джин. Кто бы говорил.
Моррис. Они даже текст не свой говорят, а заученный.
Джин. Как это?
Моррис. А вот так. Просто обдуриловка какая-то. Набирают этих ребятишек, приводят на телевидение, унижают перед миллионами зрителей, а потом раз — и все, больше про них никто никогда не услышит. А ведь у нас молодежь считает это наивысшим достижением — появиться в «Свидании вслепую»! Неужели там кто-то действительно кого-то себе находит?
Джин. А мне нравится.
Моррис. «Привет! Если бы ты был моим тренером по теннису, я бы давала тебе выигрывать каждый гейм, сет и матч…» — ну что это? Что это? Кто так разговаривает? И о чем они потом будут говорить всю оставшуюся жизнь? Об ударах справа с верхней подкруткой?
Джин. Мне все равно нравится.
Моррис. Спорим, что он ее выберет? Эту, под третьим номером? Ты только посмотри на нее, господи прости, на кого она похожа? Что она сказала?
Джин. Не знаю, я из-за тебя ничего не слышу.
Моррис. Что она сказала?
Джин. Я не слышу!
Моррис. Ну, что я говорил? Он выбрал номер три. Смотри, смотри, она же ростом под два метра, наверное, а он карлик рядом с ней. Какое жалкое зрелище. А ведущая? Она-то во что одета?