Человек пять парней в чёрных кожанках — их сверкающие мотоциклы выстроились недалеко от входа в кафе — никого не подпускали к бильярду. Но никто не протестовал: парни изрядно выпили, и когда кто-нибудь из них выигрывал, он тут же угощал пивом всех столпившихся вокруг. Род быстро протиснулся в первый ряд и сумел урвать кружечку.
— Всюду-то ты успеваешь! — с завистью заметил Юл.
— Ты уж помалкивай! — проворчал Род, вытирая губы. — Небось в своём кабачке сколько хочешь, столько и пьёшь. Побренчал полчасика — и за воротник…
— Да, там выпьешь… — Юл безнадёжно махнул рукой. — Мари! — схватил он пробегавшую мимо девушку за руку. — Три кофе. Ты совсем сегодня замоталась.
Мари мигнула Юлу и вскоре уже несла к их столику поднос с дымящимися чашечками. Юл гордо посмотрел вокруг — только дураки могли не понять, что он значит для Мари!
В десять часов Нис поднялся:
— Мне пора. У меня завтра тренировка…
Род иронически посмотрел на него:
— Давай, давай тренируйся! Поедешь на олимпиаду!
— В этом году нет. А на следующую почему бы не, съездить? — Нис пощупал свои бицепсы.
— Клод тебе покажет олимпиаду, — проворчал Род. — Разложит и всыплет пару раундов по запрещённому месту. У вас ведь по правилам ниже спины бить не разрешается?
Да брось ты! И его скоро одной рукой… — храбрился Нис.
Род усмехнулся:
— Смотри не помни его, бедняжку! Он ведь только двести кило весит. Или полтораста?
— Девяносто пять. Ну и что? У него рост-то какой… В общем, я пошёл. До завтра.
Нис поднял руку и щёлкнул пальцами. Юл и Род ответили тем же. Так желали они друг другу удачи.
— Не понимаю я его, — помолчав, сказал Юл. — Сам в драку лезет. Что толку, что научится боксу? Ему за это время столько набьют, что за всю жизнь не расквитается. Конечно, парень он здоровый…
— «Здоровый, здоровый»! — зло передразнил Род. — Это, знаешь, в рыцарские времена важно было. Когда мечами да копьями размахивали. А теперь карманная артиллерия есть. Помнишь, мы вчера смотрели «Золотой век Аль-Капоне»? Тот верзила оглянуться не успел, как три штуки в живот схватил… Вот тебе и сила…
Род украдкой оглядел в зеркало свою щуплую, невысокую фигуру и вздохнул.
Друзья выпили ещё по чашке кофе и вышли на улицу. Юлу пора было на работу. С одиннадцати вечера до трёх утра он играл на гитаре и пел в оркестре в кабачке «У чёрного фонаря». «Оркестр», конечно, сказано громко — он состоял на Юле, ударника, всегда усталого, сумрачного человека, напивавшегося после работы, и старого слепого пианиста-негра.
Кабачок был тоже захудалый, но всё же рангом повыше «Макса». Сюда приходили свои завсегдатаи — местные лавочники, спекулянты, букмекеры. Иногда забредали провинциалы, заехавшие в столицу поразвлечься, туристы. Программа была такой же жалкой, как и оркестр. Толстая Лола пела тонким голосом песни о любви; Лили исполняла номер стриптиза, отогреваясь потом рюмочкой виски и растирая худые, покрытые синяками ноги, была ещё танцевальная пара Фанфани, исполнявшая танец «Тропические страсти». Говорят, под тропиками люди старятся быстрей. Во всяком случае, Фанфани пережили возраст первых страстей.
Посетители мало обращали внимания на артистов. Они вели свои разговоры, заключали сделки, обсуждали дела. Но «программа» позволяла почтенной и усатой госпоже Амадо — хозяйке кабачка набавлять к ценам на напитки пятьдесят процентов.
Самым приятным в программе было пение Юла. Голос у него был хотя и слабый, но задушевный и тёплый. Он пел, подыгрывая себе на гитаре. Его слушали с удовольствием. А когда он исполнял им же сочинённую песенку «Счастливчики с улицы Мальшанс», его всегда награждали аплодисментами.
Свою работу Юл любил. Он получал бесплатный ужин, весьма приличную для шестнадцатилетнего парня плату, в основном за счёт чаевых. Ну, а главное… Главное, ему нравилась атмосфера кабачка. Когда он пел, прикрыв глаза длинными густыми ресницами, он представлял себя на сцене роскошного кабаре, где танцуют великолепные полуобнажённые женщины, где за столиками сидят сверкающие бриллиантами дамы и мужчины в смокингах. Они аплодируют ему, у служебного входа его ждёт собственная машина, а дома… дома Мари.
Кончив петь, Юл приходил в себя; вместо великолепных женщин на площадке, тяжело дыша, отплясывали старые Фанфани, а за столиками сидели занятые своими делами букмекеры.
В три часа Юл шёл домой. Он жил там же, где Род и Нис, в одном с ними доме на улице Мальшанс.
Улица Мальшанс была ещё уже, ещё темней, ещё бедней, чем та, на которой находились метро и кафе «Уголок влюблённых», Дома на этой улице были старые, из серого, потемневшего от сажи и времени кирпича. Железные лестницы, словно шрамы, бороздили унылые фасады. Дома стояли тесно друг к другу и образовывали глубокие колодцы, где царили вечный мрак и сырость, где всегда пахло кухней, нечистотами и кошками. Разноцветное изношенное белье плескалось здесь на ветру, подобно знамёнам разбитых армий неудачников.
Тротуары на улице Мальшанс были всегда замусорены, на мостовой стояли непросыхающие лужи, из окон всегда доносился детский плач.
Это была унылая улица, беспросветная, как жизнь её обитателей.
Юл углублялся в неосвещённую подворотню, проходил двор, колодец, поднимался по неровной крутой лестницу на седьмой этаж и, вынув ключ, открывал скрипевшую дверь. Дверь вела в длинный коридор, с обеих сторон которого располагались мансарды. В одной из них и жили Юл с матерью.
Когда он приходил домой, мать уже спала в своём углу за ширмой. Вообще-то говоря, она не спала, но Юл очень огорчался, что она так долго ждёт его, и мать притворялась спящей. На столе, прикрытый газетой, стоял ужин: хлеб с маслом, стакан молока, помидор.
Юлу но хотелось есть — в кабачке он наедался за вечер сухим картофелем, маслинами, орешками, всякой ерундой, подававшейся к виски. Но, в свою очередь не желая огорчать мать, Юл нехотя съедал ужин и отправлялся спать к себе за ширму. Засыпал он сразу тяжёлым, свинцовым сном.
К моменту, когда Юл ложился в постель, Нис спал уже пятый час сном идеально здорового юноши. Нис жил вдвоём с братом Клодом. По утрам они делали гимнастику, обливались из таза холодной водой.
Клод работал на заводе и был секретарём партийной ячейки. Раньше он тоже занимался боксом. Теперь времени не хватало. Но за спортивными успехами брата он следил внимательно и радовался им.
А вот Род, хоть и ложился рано, засыпал долго. Квартира Рода была одной из лучших в доме: три комнаты, кухня. Не было только ванны. Отец Рода работал мастером на том же заводе, что и Клод, прилично зарабатывал. В квартире стояли телевизор, холодильник, хорошая мебель — всё это приобреталось в кредит и уже было наполовину оплачено. По воскресеньям господин Штум, отец Рода, шёл с женой в кинотеатр, а потом обедал с ней где-нибудь в центре города, в хорошем ресторане. Услужливые официанты в белых смокингах, сверкающие белизной скатерти, лепные потолки создавали ощущение благополучия и прочности положения.
Господин Штум работал на заводе уже двадцать лет. Почему его могли коснуться перемены, связанные с дальнейшей автоматизацией производства завода? Может быть, кого-нибудь и уволят, конечно. Но не его же! Это такие вот бунтари, как Клод Роней, распускают всякие слухи. А между прочим, Клод тоже без пяти минут мастер и зарабатывает достаточно. Так помалкивал бы себе…
Однако где-то в глубине души господин Штум ощущал иногда тревогу и тогда пропускал бутылочку-другую. Глупая тревога пропадала, и господину Штуму сразу становилось ясно, что уж кому-кому, а ему какие-либо неприятные перемены никак не угрожают.
Что действительно огорчало господина Штума, а ещё больше его супругу, так это их сын. Бездельник! Самый настоящий бездельник! Вот друзья его — этот Юл Морено и Нис Роней — ведь при деле. Конечно, бренчать на гитаре в кабаке не занятие для мальчишки. Но всё же работа. И главное, платят хорошо. А Нис, так тот даже учится! Через два года он станет механиком. Сам-то Клод, конечно, бунтарь, но брата, надо отдать ему должное, держит в руках. Не хуже отца воспитывает. А всё почему? Да потому, что его самого старый Роней в руках держал! Жалко, не дожил старик — порадовался бы на сыновей. А бездельник Род ничего не желает делать — ни работать, ни учиться. Вечно ого где-то носит! Вот когда показывают фильмы про бандитов, тут он дома. Тут его никакими силами от телевизора не оттащишь! Всю комнату завалил этими «чёрными» романами. Даже на журнал «Сыщик» подписался.