Вот только и с арендой я такой облом словила, что реветь захотелось. За меблированную и не самую хорошую однушку в жопе мира просили всю мою зарплату и сверху коммуналку, а то, что я хоть как-то могла потянуть, по фотографиям вызывало стойкий рвотный рефлекс - клоповники, куда заходить страшно, не то что в нем оставаться и жить. Такой вот реализм в его самых лучших проявлениях. Можно конечно подбить Ляльку с Люлькой скинуться и снять уголок на троих, но и тут птичка обломинго заклекотала своим клювиком - у Корюшкиных университет и стипендия каждую сессию под угрозой исчезновения. Одна троечка и все, прощай денюжка. Больше для самоубийства, чем ради интереса, глянула на цены у хороших квартир и обреченно потопала к своим вилкам-тарелкам - хренушки мне, а не переезд с вольницей.
До конца смены я провалилась в какую-то прострацию. Не замечая ничего вокруг и Тараканыча, зачастившего к раковинам, мыла посуду, как автомат, а не человек. И когда потянулась за очередной стопкой, но не обнаружила ее на столешнице, залипла. Хлопнула ресницами, после еще раз. На автопилоте помахала ладошкой двум официантам в куртках и шапках и только потом дошурупила, что смена закончилась и тарелок до завтра больше не будет. Выпала, называется, из реальности. И возвращение в нее, честно говоря не особо радовало.
Пока намывала раковины и убиралась на своем рабочем месте, взвешивала мысль податься в гости с ночевкой к Дюшке. Пока переодевалась, догадалась кому мама позвонит и вставит по первое число, если я не приду домой. Вышла на улицу с поникшей головой, прошла несколько метров по скрипучему снегу и остановилась, как вкопанная, уперевшись макушкой во что-то мягкое.
- Ангелина… Может, тебя подвезти?
Вот представьте себя на моем месте. И так тошно, а тут Тараканычево тело на пути с предложением покататься на ночь глядя. Как будто у меня проблем мало или мозгов. Видимо, все же да. Мало. Пожала плечами, заглянула внутрь машины… и села в нее, назвав свой адрес и грустно улыбнувшись. Сорок рублей сэкономленные на автобусе ничего не изменят в плане своего жилья - капля в море или травинка в поле. А вот приторно-сладковатый аромат марихуаны, появившийся внутри автомобиля, менял все и кардинально.
Я вмиг забыла о квартире и конфликте на ровном месте с мамой, медленно повернула голову к Тараканычу и потянулась к ручке двери. Только этого счастья мне не хватало.
- Геля, Геля, Гелечка, - улыбаясь в тридцать два зуба, пропел Таракан и снова затянулся. Выдохнул дым в потолок и отрицательно помотал головой, нажав кнопку блокировки дверей. - Какая-то ты сегодня напряжённая. Будешь?
Спросил, протягивая косячок, и засмеялся моему паническому дерганью заблокированной двери:
- Не бойся. Довезу я тебя до дома без приключений. А если захочешь, то и с приключениями.
Выделив последнее слово многообещающей интонацией и пугающим похотливым взглядом, Таракан заскользил по моей куртке глазами, будто не было на мне ее, а я сидела перед ним голая и заранее согласная на эти самые обещанные “приключения”.
- Павел… Николаевич… - едва ворочая языком произнесла имя и отчество Таракана, протолкнула застывший в горле комок и закашлялась, вдохнув струю дыма, которая прилетела мне прямиком в лицо. - Вы что делаете, Павел Николаевич?
- Я? - спросил с ухмылочкой. - Ничего такого, Геленька, - посмотрел на мои пальцы на ручке двери и засмеялся. - Что же ты так от меня шарахаешься, а?
- А зачем вы двери закрыли? - без особого результата я еще раз дернула за ручку, боясь посмотреть в ее сторону.
- Чтобы ты не замерзла на улице, Геленька. Здесь же тепло, - Тараканыч зажал кнопку на центральной консоли, добавляя температуру, и с придыханием добавил. - А может стать очень и очень жарко… Ты же горячая штучка?
Я отрицательно мотнула головой, чувствуя как деревенеют от страха руки и ноги. Затравленно посмотрела на идущих по тротуару со стороны водительской двери поваров и одними губами произнесла: