Я склонна согласиться с Бирсфордом. Действительно, это избавило бы нас от многих неприятностей.
– Не думаю, что вы можете винить в этом Шада. Возможно, он молчал из-за преданности вам.
У Бирсфорда есть досадная особенность сохранять мальчишескую улыбку и беззаботность.
– Осмелюсь сказать, он полагал, что вы можете проболтаться Энн, поскольку вас водой не разольешь. Теперь я припоминаю, что действительно просил его быть осторожным или что-то в этом роде.
– Мы с Энн подруги, сэр, но это не значит, что я стану делиться с ней информацией, которая причинит ей боль. И мы с ней не просим друг друга делать друг за друга грязную работу. Но стоит Энн только намекнуть, и я брошусь ей на помощь.
– Я оказал несколько услуг Шаду, – говорит Бирсфорд.
– Да уж. – Я не хочу слышать, какого рода были эти услуги. – Какой вы хороший друг, милорд. Полаю, вы помогаете ему в поисках любовницы?
– Вы ошибаетесь, мадам. – Это сказано с таким презрением, что я уверена, Бирсфорд лжет.
И полагаю, что об этом Энн тоже не хотела бы слышать.
Повернувшись, он кладет ладонь на мою руку. Мы выходим за пределы многолюдной, хорошо освещенной площади. Приглушенные голоса, движения по сторонам тропы, шелест кустов свидетельствуют о беззаконных интрижках.
– Уверен, вы не собираетесь угрожать мне, мэм. Будем считать это недоразумением, хорошо?
Я смотрю на его кисть, лежащую на моей руке.
– Хорошо, Энн моя подруга. Я не стану ранить ее, и, надеюсь, вы тоже.
– Конечно, леди Шаддерли. Но вы не в том положении, чтобы судить человека за былые промахи. Я знаю вашу маленькую тайну.
– Какую тайну? – В какой-то ужасный миг я решаю, что он знает о нашей с Энн поездке к ее дочери и думает, что это я мать внебрачного ребенка.
– Что вы питаете нежность ко мне.
– К вам?! – ужаснувшись, задыхаюсь я. – Что вы себе вообразили, сэр? Я никогда не давала вам ни малейшего повода!
Он ухмыляется:
– Я знаю, что светские женщины отрицают подобные симпатии. Ваша тайна в безопасности, уверяю вас.
– Довольно. Вы, сэр, болван, и мне жаль, что Энн вышла за вас.
Бирсфорд смеется глупым добродушным смехом.
– Отрицайте все, что пожелаете, леди Шад, но вы весьма охотно пошли сюда со мной одна.
– Шад убил бы вас, если бы знал.
– Но он не узнает, не так ли?
Бирсфорд, должно быть, пьян, поскольку сидел рядом с чашей пунша и, как я заметила, усердно им подкреплялся. Но это Бирсфорд, дружелюбный, немного глуповатый, благонамеренный Бирсфорд, друг Шада и муж Энн, который не представляет для меня никакой угрозы.
Однако я не стану рисковать. Я изо всех сил пинаю его по голени, и он отпускает меня.
– Ну, леди Шад, нет никакой необходимости... Повернувшись, я сталкиваюсь с появившейся из кустов парочкой. Женщина верещит и, оборонительно размахивая веером, задевает им меня по губам. Мы приносим друг другу извинения, я отворачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с весьма неприятным персонажем – мистером Гарри Данбери, известным сплетником. Главное дело его жизни – появляться там, где его не ждут. Он кланяется.
– Добрый вечер, леди Шаддерли. Лорд Бирсфорд. Как поживает лорд Шаддерли, мадам? Я слышал, он нездоров? Очень сожалею.
– Ветрянка с каждым днем ослабевает, – говорю я. – Он скоро поправится.
Сверху доносится треск и вспышки. Это фейерверк. Воспользовавшись тем, что все отвлеклись, я подхватываю юбки и бегу, уворачиваясь от прогуливающихся по дорожкам людей, и вскоре встречаю нашу компанию. Какое облегчение. Они собираются найти лучшее место, чем наша ложа, чтобы посмотреть фейерверк.
Энн берет меня за руку.
– Где ты была?
– Я встретила знакомую... свою портниху, – лихорадочно импровизирую я. – Мы разговаривали, и я...
Энн хмурится.
– Что с твоим лицом? – Она вытаскивает изящный носовой платок и прикладывает к моей губе.
– Кто-то налетел на меня. Несчастный случай. – Я запыхалась и несу чепуху. – Пожалуйста, приезжай ко мне завтра. Мне нужно поговорить с тобой. Или я могу заехать к тебе и помочь в приготовлениях к балу. А теперь мне нужно домой.
– О, Шарлотта, как жалко. Я попрошу Бирсфорда, чтобы он велел подать карету.
– Нет! Не хочу портить вам вечер. Меня может проводить Джордж.
– Если должен, провожу, – говорит мой галантный брат. – Ты готова ехать?
– Уйди. Я разговариваю с Энн.
– Конечно, леди Шаддерли. – Джордж исполняет замысловатый поклон. – Кстати, где Бирсфорд?
– Здесь, дружище. – Бирсфорда сопровождает официант с подносом, полным бокалов и бутылок шампанского. – Я искал, чем нам еще подкрепиться.
Я прощаюсь со всеми, моя мать, как всегда, театральна, Джордж провожает меня к выходу.
– В чем дело, Лотти?
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
Брат жестом подзывает кучера наемной кареты.
– Ты исчезла, Бирсфорд тоже. К счастью, Энн не заметила. Не влезай между ними.
– Между кем?
Джордж подсаживает меня в карету и пригнувшись, садится следом.
– Между Шадом и Бирсфордом, конечно. Спровоцируешь Шада, и он вызовет Бирсфорда, своего лучшего друга. Он никогда тебе этого не простит.
– Не смеши. Что, по-твоему, я сделала?
– Будь осторожна, Лотти. – Джордж кладет ноги в сапогах на сиденье рядом со мной и немелодично насвистывает сквозь зубы.
– Извини, что тебе пришлось рано уехать.
– Не имеет значения. Я предпочитаю поехать в клуб и повидаться с приятелями. Воксхолл немного скучен, правда?
Я отвечаю уклончиво, карета направляется к дому. Брат нарушает тишину:
– Как думаешь, с мамой все в порядке?
– С мамой?
– Вы с Энн вышли замуж одна за другой. Думаю, ей одиноко, и папа тут не помощник. Он умеет только продавать лошадей, и то с убытком.
– На мой взгляд, она все такая же.
– Навещай ее чаще, Лотти. Возьми ее в магазин или куда еще женщины ходят вместе. Она безвылазно сидит дома с бутылкой кордиала.
– Хорошо. – Правду сказать, я не слишком беспокоюсь о маме. Ведь целью ее жизни было, чтобы я сделала достойную партию. – Но, Джордж, ты живешь дома. Почему ты не возишь ее по магазинам?
Брат в ответ делает испуганную гримасу. Жаль, что он не может взять мать к Джентльмену Джексону или в другие места, пользующиеся дурной славой, где часто бывает. Могу себе представить ее заявления при виде сливок общества, которые лупят друг друга до синяков.
Я тороплюсь домой, к Шаду. Дом Шада – мой дом. До этого момента у меня не было такого чувства. Муж ждет меня дома. У меня такое ощущение, будто я перекатываю во рту восхитительную конфету, ожидая момента, когда раскушу ее.
Карета останавливается у нашего дома, и я легко выпрыгиваю из нее. Манеры требуют, чтобы я пригласила брата зайти, но мы привыкли к взаимной невежливости.
Я мчусь в дом – лакей, наверное, подумал, что мне необходим туалет, – вверх по лестнице. Расстегиваю накидку, атлас скользит на пол, словно большое темно-синее перо.
Когда я открываю дверь в спальню, Шад шевелится под одеялом. Сидящий у кровати Робертс встает и кланяется.
– Вы рано вернулись, миледи.
Я стою в дверном проеме, в тени, так что он не видит мою поврежденную губу.
– Да. Можете идти, Робертс. Я посижу с его сиятельством ночью.
– Хорошо, миледи, – бормочет он. – Температура все еще высокая, но думаю, он чувствует себя лучше. Он очень зол.
Когда Робертс выходит из комнаты, Шад приподнимается на локте.
– Чего вы хотите, Шарлотта?
– Я была в Воксхолле.
– Я знаю. Почему вы вернулись так рано?
– Я хотела быть рядом с вами. Это мой дом, и я люблю вас.
Я сказала это! Для меня стало огромным удивлением и колоссальным облегчением, словно до этого момента что-то сдерживало меня. Меня даже не волнует, что Шад в ответ не говорит, что любит меня, он вообще ничего не говорит.
Он уставился на меня, его глаза горят от лихорадки. Лицо покрыто подживающими болячками и густой черной щетиной. Сейчас он совсем не похож на красавца. Он выглядит больным. Больным, но живым!