Но прошло некоторое время, и, хотя ни на «Генриетте», ни в море не было ничего угрожающего, Доплэнд, прислушиваясь к звукам в трюме, к вибрациям корпуса, особенно ощущавшимся в мгновения, когда бодрствование капитана переходило в сон, спрашивал себя: «Где уже было так же? На „Осте“ со сломавшимся потом главным валом? На „Камбале“, начавшей катастрофически течь по неведомой причине? На „Жемчуге“ незадолго до взрыва котла?..»
Капитан Доплэнд пережил столько всяких крушений и аварий, что у него развилось какое-то чутье, помогавшее ему улавливать приближение беды по признакам, еще не уловимым для других. Но тщетно хотел он припомнить все развитие давних событий, чтобы установить характер опасности, угрожавшей «Генриетте», — действительность путалась с рассказами забытых друзей, с вычитанным в книгах. Он был подобен прибору, отмечающему явление, но не способному проанализировать его.
Скоро, однако, стало ясным, что спешная переделка парохода, вызвавшая чрезмерную нагрузку всего его корпуса и отдельных деталей, превратила «Генриетту» в расшатанное корыто, которое в любую минуту может начать свое путешествие на дно.
Доплэнд оказал Моллину о грозящей опасности в туманный полдень, когда «Генриетта» подходила к серому мрачному островку, похожему на грязную губку, плавающую на поверхности океана. К удивлению, Доплэнда, профессор равнодушно пожал плечами.
— Мы прибыли к месту назначения, капитан.
— Голый камень. Ни единой травинки, ни единого человека. Вокруг — рифы, — отрывисто и сердито дал капитан характеристику острова.
— Но с катера можно высадиться?
— В такую погоду можно, — ответил Доплэнд.
— Надо высадить всех людей на остров.
— А «Генриетта»?
— Она кончила свой рейс и будет взорвана. Есть секреты, капитан, которые лучше сообщать в последнюю минуту. Вы ведь не намерены нарушить ваш договор с Алленом? Безоговорочное Исполнение всех моих распоряжений — не так ли, капитан? — оказал Моллин, и в его голосе прозвучала еле уловимая угроза.
— Нет, нет, — ответил капитан, — я ничего не забыл.
В сильный морской бинокль опустевшая «Генриетта» была видна с острова достаточно отчетливо, и ее чуть наклоненная мачта рисовалась на фоне красного диска солнца, — садившегося в море, словно символ кораблекрушения. Вот такой же черный далекий силуэт океанского корабля когда-то давным-давно зажег в душе юного Вильяма Доплэнда страсть к морю, к этим угрюмым железным коробкам, бороздящим океаны. Теперь все кончено. Капитан Доплэнд понимал, что последний рейс «Генриетты» был и его прощальным рейсом.
У ног капитана на плоском, обточенном морем камне сидел инженер Стилл, ведавший машинами парохода.
— Знаете, капитан, — сказал Стилл, — это мнимое кораблекрушение странно действует мне на нервы. Я чувствую себя так, словно переживаю самое настоящее несчастье. Я вспоминаю дни, проведенные на пароходе, мне жаль своей маленькой каюты. А вам, капитан, не жаль «Генриетты»?
— Готово! — воскликнул капитан, опуская бинокль. — Катер идет обратно. Они закончили подготовку к взрыву. Много мостиков, с которых я командовал, — обратился капитан к Стиллу, — теперь на дне океана, во многих моих каютах живут осьминоги и рыбы. Но в таком уничтожении судна я участвую в первый раз, и мне тоже не по себе. Слушайте, Стилл: Моллин объяснил мне вчера, что взрыв «Генриетты» необходим для того, чтобы скомпрометировать идею мирного применения атомной энергии. Но мне все-таки не совсем ясно, для чего это нужно.
Стилл несколько мгновений молча смотрел на Доплэнда, лицо которого освещалось последними лучами солнца, словно отблеском далекого пожара.
— Дело простое, мой капитан. Атомная энергия может вызвать такие резкие изменения во всей нашей промышленности, каких мир еще никогда не видал. Фунт урана — шарик размером с мяч для голыша — может дать энергию, которой автомобилю хватило бы на двести лет. Если бы «Генриетта» была настоящим атомным пароходом, она с одной зарядкой своего котла смогла бы сто шестьдесят раз пересечь туда и обратно Атлантический океан.
Наши монополии твердо решили держать в своих руках контроль над атомной энергией, чтобы она, вырвавшись на волю, не нанесла ущерба их интересам — капиталам, вложенным в электростанции, нефтяную и угольную промышленность. Да мало ли куда! Помните взрыв атомной бомбы в атолле Бикини?
Он преследовал несколько целей: показать, что у нас в руках мощное военное средство, грохнуть еще раз на весь мир атомной бомбой, убедить конгресс в том, что и при наличии атомной бомбы надо все-таки увеличивать и увеличивать американский военный флот. Моряки в этом атолле ворожили в свою пользу. Сейчас наши монополии пытаются повторить Бикини: с одной стороны, ударить по мирному применению атомной энергии, а с другой — обеспечить себе возможность в любую минуту предъявить патенты на установки, якобы существовавшие на «Генриетте»… когда эти установки будут сделаны другими.