— Хватит, Алексей Петрович, — сказал Кутртов. — Вы сами понимаете, что если случится какое-нибудь сравнительно несерьезное происшествие, машину все-таки можно будет «дотянуть», хотя бы с комбайном долго пришлось возиться потом, устраняя недостатки. Другое дело — авария. Это поставит под сомнение всю реальность нашей идеи.
— Разве не хуже будет, если такие машины выйдут на поля? Мы делали вездеход, и наш комбайн должен быть им! Вы просто, наверное, переутомились, Николай Николаевич, — ответил Иванов, снова потянув руль влево.
Кутров положил руки на колени.
— Правьте сами. Еще метра два-три налево, и, по-моему, комбайну конец…
Иванов смотрел через переднее стекло кабины на воду, тонким слоем покрывавшую здесь почти все поле. Кое-где прыгали испуганные, полузаснувшие от холода лягушки. По воде разбегалась кругами рябь, вызванная шлепаньем гусениц комбайна.
Иванов на миг представил себя на месте Кутрова. Как тяжело будет ему, если с машиной случится что-нибудь скверное! Комбайн, может быть, его последнее детище… Сегодня вечером он вернется домой, разбитый, усталый. И, как всегда, на пороге улыбнется жене, словно ничего не произошло, и какой-нибудь шуткой ответит на беспокойный вопрос об испытании комбайна, в гибели которого будет виноват он, Иванов.
Стоит только повернуть немного вправо, и комбайн снова будет на грунте, с которым он может справляться. Но ведь сам Кутров будет, конечно, жалеть потом об этой предательской минуте слабости, помешавшей идти прежней дорогой.
Иванов наметил конец пути — большой бугорок, до которого обязательно надо было добраться. Казалось, сердце инженера двигалось вперед-назад, вперед-назад вместе с поршнями мотора, дотягивая комбайн до цели, преодолевая трудный участок пути. Но еще на половине дороги к бугру, который потом так часто снился Иванову со всеми подробностями, как будто навсегда сфотографированными глазом, дрогнул комбайн. Он накренился и словно застонал горестно и протяжно.
— Приехали, — сказал Кутров, тяжело шагнув из кабины. Пальцы его, зачем-то торопливо расстегивавшие пуговицы пальто, дрожали… Через несколько минут у комбайна были Устименко и директор, бледный, сразу потерявший свою уверенность. Он бросился к Иванову, крича что-то неразборчивое. Кутров быстро открыл кожух, чтобы посмотреть, что случилось.
Пошел дождь, и на сверкавшие медью и сталью, самые сокровенные детали комбайна потоками полилась вода, Теперь это было не страшно.
— Неисправимо… — сказал Кутров, опуская руки, бессильно прислонившись к мокрой гусенице, облепленной глиной.
Смуров вытер платком запачканные тавотом пальцы и, сердито размахнувшись, бросил его в грязь.
Потом, стараясь казаться спокойным, сказал Кутрову и Иванову:
— Значит, опять за расчеты, друзья? — В тоне его слышались непривычные, заискивающие нотки.
— Нет, Семен Григорьевич, — ответил Иванов. — Я буду продолжать работу над комбайном, но в другом месте.
К бледному лицу Смурова прилила кровь. Растерянность директора сменилась гневом. «Крысы покидают мой тонущий корабль», — подумал он.
— Вас не отпустят! — гневно воскликнул Смуров. — Хотите сбежать в институт? Найти местечко поспокойнее?
— Нет. Я еду в МТС.
— В МТС? — сказал Смуров изумленно. — Что вы там будете делать? Вы, один из самых многообещающих конструкторов завода?!
— О, я найду, что делать в МТС! Я давно уже думал об этом. Но теперь я твердо знаю, что МТС должна быть обязательной ступенью для каждого инженера — механизатора сельского хозяйства. Николай Николаевич как-то рассказывал мне, что инженером его сделал не только институт, а и работа в поле, в МТС. Я же прямо со школьной скамьи попал на завод. К счастью, у меня оказался прекрасный учитель — Николай Николаевич. Но земли по-настоящему я все-таки не видел. А потом стало казаться мне, что я незаменим здесь, что сельскохозяйственные машины можно строить, как всякие другие, не считаясь со специфическими особенностями их работы в поле. Теперь же я вижу, что земля, так много дающая нам, многого и требует… Есть и еще одно важное обстоятельство, о котором последнее время я думал так часто. Я убежден, что теперь МТС сами станут теми лабораториями, теми научно-исследовательскими институтами, из которых будет выходить новое, двигающее вперед все наше сельское хозяйство.